Постом 11 марта 1853 года сгорел Большой московский театр. Пожар начался утром. Шел маленький снежок. Я был на этом пожаре. Смелого и великодушного подвига кровельщика Марина, взобравшегося по водосточной трубе под самую крышу для спасения театрального плотника, - не видал. Зрелище пожара было внушительно. Странно было смотреть, как около этого объятого пламенем гиганта вертелись пожарные со своими 'спринцовками'. Брандмайор, брандмейстеры, пожарные неистово кричали осиплыми, звериными голосами:
- Мещанская, качай!
Труба Мещанской части начинает пускать из своего рукава струю, толщиною в указательный палец. Две-три минуты покачает - воды нет.
- Воды! - кричит брандмейстер. - Сидоренко! В гроб заколочу!..
Сидоренко, черный как уголь, вылупив глаза, поворачивает бочку.
- Сретенская!.. Берегись!..
- Публика, осадите назад! Господа, осадите назад! - кричит частный пристав.
Никто не трогается с места, да и некуда было тронуться: все стоят у стены Малого театра. Частный пристав это так скомандовал, для собственного развлечения. Стоял, стоял, да и думает: 'Дай крикну'. И крикнул... Все лучше...
- Назад, назад! Осадите назад! - вежливо-презрительным тоном покрикивает, принимая на себя роль полицейского, изящно одетый адъютант графа Закревского.
Все стоят молча. Адъютант начинает сердиться.
- Я прикажу сейчас всех водой заливать! - горячится адъютант.
- Вода-то теперича сто целковых ведро! Киятру лучше прикажите заливать, - слышится из толпы.
Хохот.
- Два фантала поблизости, из них не начерпаешься. На Москву-реку за водой-то гоняют. Скоро ли такой огонь ублаготворишь?
- Смотри, смотри! Ух!
Крыша рухнула, подняв кверху мириады искр.
А гигант все горит и горит, выставляя из окон огромные пламенные языки, как бы подразнивая московскую пожарную команду с ее 'спринцовками'. К восьми часам вечера и начальство, и пожарные, и лошади - все выбились из сил и стояли.
Свободное копирование
