В бедах мы Бога зовём,
В горестях мать призываем.
Весело если живём;
Бога и мать забываем.
Борис Бьёркелунд и его «Путешествие в страну всевозможных невозможностей»
Пёстрый ковер истории состоит из множества разноцветных нитей человеческих судеб. Нить жизни автора представленных воспоминаний не была прямой и одноцветной, она то и дело запутывалась в немыслимые узлы, рискуя оборваться в самый неожиданный момент, но затем вновь выпрямлялась.
Во многом эти воспоминания можно назвать уникальными, поскольку их автор был защитником Самодержавия в дни Февральской революции 1917 года, и жителем голодного Петрограда времён «военного коммунизма» и, наконец, в течение десяти лет узником сталинского ГУЛАГа, — и всё-таки выжил, несмотря ни на что, и сумел донести до нас правду о пережитых им событиях.
Борис Владимирович Бьёркелунд родился в Санкт-Петербурге 8 сентября 1893 года и был единственным сыном в семье финляндских шведов. Его дед Гавриил (Густав) Петрович Бьёркелунд (? — 01.02.1900), происходивший из мелких землевладельцев прихода Кирконулина Нюландской губернии (Великого Княжества Финляндского), стал первым представителем рода, поселившимся на берегах Невы. Отец, Владимир Гаврилович (Вольдемар Густавович) Бьёркелунд, служил в петербургских компаниях стивидором — подрядчиком, осуществлявшим контроль за морскими перевозками. Мать, Валентина Ивановна (1867–1936), дочь инженера фирмы «Нобель» И. Стенберга, служила по Ведомству учреждений Императрицы Марии и была преподавателем, а затем смотрителем приютов данного ведомства. Брак родителей не был счастливым, и они разошлись, когда их сыну было три года, но их положение в обществе обеспечило Б. В. Бьёркелунду возможность получить хорошее образование и сделать карьеру. После окончания в 1911 году реального училища Бьёркелунд избирал стезю морского офицера и поступил в Морской Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича Корпус, из которого он был выпущен в 1915 году с производством в чин мичмана.
Патриотический настрой, охвативший русское общество со вступлением России в Первую мировую войну, не мог не отразиться на восприятии новоиспечённого русского офицера, идеалистически верящего в победу своей родины и незыблемость самодержавной власти, которой он присягал.
С большим энтузиазмом мичман Бьёркелунд поступает во 2‑й Балтийский флотский экипаж и на линкоре «Петропавловск» в 1916 году участвует в боях с германцами, где получает лёгкую контузию. Его отправляют на излечение в Петроград, где он становится участником драматических событий начала Русской Смуты в феврале 1917 года. К изумлению мичмана Бьёркелунда, все попытки предупредить и слаженно подавить беспорядки со стороны офицерства разбиваются о полное равнодушие и преступную инертность высшего командного состава, итогом чему становится зримое превращение 2‑го Балтийского флотского экипажа из лояльной части в мятежную и революционную, идущую 1 марта 1917 года во главе со своим командиром генерал-майором Александром Константиновичем Гирсом (1859–1917) изъявлять готовность служить бунтарской Государственной Думе.
Развязка не заставила себя ждать: в ту же ночь командир экипажа был убит матросами, вместе с ним пострадали и другие морские офицеры, в том числе и дежурный офицер казарм мичман Борис Бьёркелунд, которого матросы пытались убить, тогда он и получил черепно-мозговую травму. Придя в себя, Бьёркелунд узнал об отречении Императора Николая II.
Он так описывает перелом, произошедший в сознании царского морского офицера, оставшегося верным присяге и внутренне не принявшего революцию:
«Одним из столпов всех установок был Царь. Это была личность для нас символическая, и за неё любой из нас должен был быть готов отдать всё, вплоть до жизни. И вдруг этот Царь отказался быть Царём, и в то же время жизнь у нас стали отнимать за то, что мы готовы были отдать её за Царя, и именно тогда, когда Царю она была совершенно не нужна. Были генералы, адмиралы, сановники; все они были ставленниками Царя и поэтому имели авторитет в наших глазах. И вдруг все они, или большинство из них, стали изменниками, заговорщиками против того, кому присягали, с невероятной лёгкостью они надели красные банты, правда, не всегда спасавшие их от самосуда толпы, но зато вполне подтверждавшие их сущность. Люди, в силу революции вышедшие в министры и представители власти, говорили и делали вещи, совершенно не укладывавшиеся в понятие и представления морского офицера, а матросы — «команда» — оказались не „христолюбивым воинством“, а разбойниками, убийцами и трусливыми спекулянтами».
Бьёркелунд с ужасом наблюдал за всем происходящим вокруг. Его воспоминания содержат немало ценных зарисовок и наблюдений о тех кардинальных изменениях, которые происходили в поведении русского общества того времени. Люди христосовались на улице, несмотря на Великий пост. Дядя Бьёркелунда, лейб-хирург Р. Р. Вреден, и мать, начальница одного из приютов Ведомства Учреждений Императрицы Марии, до того считавшиеся сверхблагонадёжными, ходили с красными бантами. Многие были всерьёз убеждены, что наступила «новая эра свободы», которая поможет выиграть России в войне и в одночасье разрешит все проблемы. Все попытки возразить и привести более реалистичные доводы, вспоминал Бьёркелунд, приводили к тому, что «на меня смотрели, как на дурака, и объясняли мои взгляды старой закваской».
Пережитые травмы, разочарование и крушение идеалов вкупе с предвкушением большой беды, которая не преминула грянуть через несколько месяцев, заставили Бьёркелунда оставить службу во флоте, выйти в отставку в чине лейтенента, а последовавшие за февралем 1917 года события нещадно разбили иллюзии русской общественности и доказали правоту Бориса Владимировича.
Взгляды, высказываемые Б. В. Бьёркелундом, не явились единичными, и их наличие, несомненно, служит доказательством тому, что если не бóльшая, то существенная часть предреволюционного офицерства была готова встать на защиту пошатнувшегося монархического режима, но, к сожалению, этот потенциал был не использован рухнувшей властью.
Все последующие месяцы рокового 1917 года Бьёркелунд ощущает всю степень обречённости и трагичности, в которой оказалась его родина. Ненавидя думских и советских революционеров (А. Ф. Керенского, А. И. Гучкова, П. Н. Милюкова, В. И. Ленина), Бьёркелунд не менее глубоко презирает «революционеров в погонах», олицетворением которых для него был генерала Л. Г. Корнилов. Негативное отношение к последним предопределяет последующее неучастие Бьёркелунда в Белом движении. Сам автор говорил об этом периоде так: «Многие могут объяснить мой уход с поля брани в личную жизнь трусостью, но это неверно. Я руководствовался не этим чувством, а сознанием бесполезности жертвовать собою с вероятностью почти стопроцентной гибели за дело, которое спасти нельзя, особенно под начальством и руководством лиц, которые всю эту обстановку создали, и которых я всей душой презирал». В этом смысле октябрь 1917 года и захват власти большевиками был для него ужасным, но вполне ожидаемым событием.
В 1918 году Петроград опускается в мрачную атмосферу «красного террора», военного коммунизма, трудовых повинностей, топливного и продовольственного голода, облав, обысков, бандитизма и пр. Единственным желанием русского морского офицера в этот страшный для Петрограда период становится желание «выжить». Для этого Борису Владимировичу приходится изобретать разные способы и ухищрения, вплоть до когда-то немыслимой для него спекуляции, альтернативой которой была лишь голодная смерть.
В 1921 году Бьёркелунд, испытывавший отвращение ко всему происходящему в РСФСР и желавший, даже находясь в Петрограде, принести пользу Финляндии (которую от всего сердца не хотел видеть «красной»), оказался вовлечён в финскую разведывательную сеть на северо-западе Советской России. Имея возможность часто перемещаться по региону в качестве служащего системы советского снабжения, Борис Владимирович доставляет финской разведке немало ценной информации, как военного, так и социально-экономического характера, а также организует переправку в Финляндию вооружения. В конце своего пребывания в России ему удаётся сколотить небольшую группу лиц, помогавших ему в этом деле.
В конце 1921 года после относительной нормализации отношений между Советской Россией и Финляндией финский гражданин Б. Бьёркелунд получает возможность выехать на родину своих предков. Радостная и долгожданная новость была омрачена известием о том, что советские функционеры отказываются выпустить его супругу Марию Александровну Бьёркелунд (урождённую Боричеву) и дочь из страны. По приезде в Финляндию Б. Бьёркелунд, используя свои нелегальные контакты с представителями финской разведки, получает место дипломатического курьера Финляндского МИД в Советской России. Это открывает ему возможность часто бывать в Петрограде, навещать семью, а также вести работу по развитию Петроградский разведывательной сети в интересах его новой отчизны. Но осенью 1922 года чекистам удалось раскрыть «группу Бьёркелунда», имя которого, впрочем, на процессе даже не упоминалось. Большинство из участников группы были позже отпущены, так как органы ОГПУ не смогли доказать в Ревтрибунале их причастность к финской шпионской сети, но личной драмой Бориса Владимировича стали арест и осуждение в качестве соучастницы его супруги, которая вместе с малолетней дочерью (вскоре умершей) была отправлена в тюрьму.
Провал «группы Бьёркелунда» в Петрограде в 1923 году закрыл ему возможность въезда в Советскую Россию в качестве дипломата. В этот период благодаря родственным связям (двоюродный брат Бориса Владимировича, Георгий Яльмарович Хеккерт (1886–1969), был командующим финским флотом) он получает предложение от полковника К. Мальмберга, возглавлявшего разведку Финского Генерального Штаба, о поступлении в качестве чиновника в это ведомство. Это предложение было принято Бьёркелундом. В его задачи на новом месте входит анализ советской партийной и военной прессы и открытых изданий на предмет выявления в них данных о возможности агрессивных действий против Финляндской республики. С этой задачей Бьёркелунд справляется успешно, и его отчёты высоко ценились начальством. В тот период он использовал своё укрепившееся положение для того, чтобы вызволить супругу из заключения. Но вернувшаяся после долгих хлопот в 1927 году жена оказалась человеком замкнутым, с совершенно расстроенной психикой, делавшей их совместную жизнь невозможной. Даже совместное увлечение благотворительным любительским театром, где семья Бьёркелунд выступала в качестве режиссёров-постановщиков и актёров, не спасла положение. В 1930 году по взаимному согласию брак между Борисом Владимировичем и Марией Александровной был расторгнут.
Судьба послала Борису Бьёркелунду новую спутницу жизни, коей стала дочь полковника Русской Императорской армии Ирина Романовна фон Раупах (21.04.1908–14.07.2010); с ней в ноябре 1931 года Борис Владимирович сочетался узами брака, который оказался прочным и счастливым.
Живя в Финляндии, Бьёркелунд был хорошим гражданином и патриотом этой страны. Оставаясь по убеждениям правым консерватором и даже формально числясь членом военизированной национально-патриотической организации «Шюдскор», он тем не менее не участвовал в политической борьбе внутри русской эмиграции, от активной части которой в вопросах, не связанных со службой, старался держаться подальше.
Выйдя в отставку со службы в Генеральном Штабе в 1938 году, Бьёркелунд полностью отдался своему антикварному и рекламному бизнесу, который давно уже кормил его семью больше, нежели госслужба.
Начавшиеся войны с СССР (сперва «Зимняя» 1939–1940 гг., а затем «война продолжение», как в Финляндии называют участие во Второй мировой войне в 1941–1944 гг.) никак не затронули супружескую чету Бьёркелунд, взиравшую на всё происходящее с позиции простых граждан. Но в апреле 1945 года скромный гражданин Финляндии Б. В. Бьёркелунд неожиданно для себя отправился в «путешествие», из которого ему было суждено возвратиться только через 10 лет. Он был арестован у себя на квартире финской полицией и вместе с девятнадцатью другими несчастными отправлен в СССР. Как выяснилось позже — по требованию Советской контрольной комиссии, находившейся в Финляндии после её выхода из войны. По приказу министра внутренних дел Финляндии, коммуниста Ю. Лейно, 20 лиц, среди которых были и финские граждане (в том числе Б. Бьёркелунд), без суда и следствия передавались в СССР в качестве «военных преступников». В финской историографии они известны как «узники Лейно». Вся нелепость обвинения в военных преступлениях Бориса Бьёркелунда, который даже не принимал участия в войне, была очевидна для всех, но только не для всесильной сталинской карательной машины, после полугодичного следствия в Москве в мгновение ока обрёкшей его на десятилетнее существование в лагерях.
В лагерной эпопее Бориса Бьёркелунда было многое: несколько раз он был на краю гибели изза голода и болезней, но оптимизм, вера в будущее и любовь верной супруги позволили преодолеть всю душевную и физическую боль, а также невзгоды судьбы.
Вырвавшись в конце 1955 года из советского плена, больной, разбитый, но несломленный шестидесятидвухлетний Борис Бьёркелунд наконец вернулся в Финляндию, где его ждала преданная жена.
Итогом этой трагедии стало то, что из двадцати вывезенных в 1945 году «узников Лейно» обратно вернулись только одиннадцать человек. Финляндские власти, желая хоть как-то загладить вину перед ними, назначили уцелевшим скромную пенсию. Будучи не в силах продолжать рекламное и антикварное дело, вынужденно оставленное после ареста, Борис Владимирович ушёл в быт, то есть к образу жизни простого обывателя с его скромными радостями, к каковому так долго стремился. В этот период Борис Владимирович старается больше времени проводить в обществе своей супруги и друзей; увлекается разведением собак; часто живёт в дали от столичной суеты на даче в небольшом городке Оталампи.
В начале 1960‑х гг. Бьёркелунд, желая донести до мира всю правду о пережитом, приступает к написанию воспоминаний. В 1966 году на финском языке выходит его книга о десяти годах пребывания в СССР (Boris Björkelund. Stalinille menetetyt vuoteni: elämäni vaiheet 1945–1955. Porvoo; Helsinki: WSOY, 1966). Она имеет большой резонанс, и издатели выпустили два дополнительных тиража по 15 000 экземпляров. Одновременно Борис Владимирович работает над русским вариантом этой книги под весьма характерным названием «Путешествие в страну всевозможных невозможностей» и ведёт обширную переписку с российскими эмигрантскими издательствами в Европе и Америке на предмет возможного её опубликования. Но скромные возможности русских зарубежных книгоиздателей не дали осуществиться замыслам автора. Только в 1971–1972 годы издающаяся в Калифорнии газета «Русская жизнь» на своих полосах взялась опубликовать газетный вариант этого исключительного по содержанию и правдивости труда, отражающего всю боль и трагическую судьбу сотен тысяч узников ГУЛАГа; труда, достойного встать в один ряд с «Россией в концлагере» И. Л. Солоневича, «Архипелагом ГУЛАГом» А. И. Солженицына и «Колымскими рассказами» В. Т. Шаламова. Но так называемый «железный занавес» и ограниченный тираж эмигрантской газеты не позволили познакомиться с этими воспоминаниями российским читателям.
Одновременно Бьёркелунд ведёт работу над воспоминаниями о своём беззаботном детстве, проведённом в неохваченной потрясениями Императорской России и о суровом времени, пережитом в Петрограде в 1917– 1922 годах. Увы, тяжёлая болезнь, возникшая вследствие подорванного в лагерях здоровья, остановила труды Бориса Владимировича.
25 апреля 1976 года в первый день Святой Пасхи в г. Оталампи лейтенант Российского Императорского флота Бориса Владимирович Бьёркелунд скончался.
В архиве автора в Хельсинки остались лишь две неоконченные рукописи: «Детство» и «Революция 1917 года». При его жизни увидел свет только отрывок из рукописи «Революция 1917 года», опубликованный в 1970 году в № 107 парижского журнала «Русская быль», который издавался однокашником автора по Морскому Корпусу лейтенантом Алексеем Алексеевичем Герингом (1895–1977), и повествующий о трагедии русского морского офицерства в первые месяцы после Февральской революции. Только в 2008–2011 года на страницах петербургского альманаха «Русский Мiръ» (№№ 1–5), выходящего стараниями Международной ассоциации «Русская культура», эти рукописи были полностью напечатаны, а в 2013 году изданы в виде отдельной книги издательством «Алетейя».
Публикация неоконченных произведений Бориса Бьёркелунда, равно как и выход его книги «Путешествие в страну всевозможных невозможностей», стали возможны благодаря стараниям его вдовы Ирины Романовны Бьёркелунд, бережно хранившей память о своём ушедшем супруге. В 2004 году она передала в Россию его наследие в виде бесценных, интересно и живо написанных воспоминаний, содержащих много наблюдений и размышлений автора, которые заставят окунуться в сложную и трагическую эпоху и будут, несомненно, интересны самому широкому кругу читателей, увлекающихся прошлым России и историей Русского Зарубежья.
С. А. Маньков
Свободное копирование
