Полёт

Полёт

В детсаду тихий час. Из своих поездок по странам мира Хрущев привозил какие-нибудь новшества, вроде кукурузы. Говорили: именно он позаимствовал в Финляндии идею, чтобы в детсадах игровая и спальная комнаты были объединены. Поэтому днем в том же помещении, где мы играли, расставлялись раскладушки. Сначала все дети мирно лежали на боку, положив ладошки под голову. Это очень неудобно и непонятно: зачем заставляют спать именно в этой позе. Когда воспитательница уходила, группа взрывалась шумом, гамом, визгом. Кто-то прыгал на раскладушке, кто-то швырял друг в друга подушки и простыни. При появлении воспитательницы все мгновенно притворялись спящими. Так было и в тот день. Моя раскладушка стояла рядом с постелью Нади Коркишко. Дети не стесняются друг друга, даже уборная у нас была общая, без всяких кабинок. Мальчик мог галантно подать бумажку девочке. Нормы приличия — часто мнимые приобретения цивилизации. Дети и старики, не отягощенные условностями, первые из-за отсутствия опыта, другие из-за его потери, бывают ближе других к естественному состоянию своих душ и тел.

Лежа в соседних с  Надей кроватях мы в тот день беседовали на разные темы. Она рассказала, как крестили в Ленинграде ее младшего брата. В действующей церкви я никогда не был, поэтому рассказ Нади меня заинтересовал. Я только два раза сталкивался с религией. Как-то на Пасху бабушка купила мне на рынке три размалеванных деревянных яйца. Когда в детсад поступила девочка по фамилии Новикова (мне нравилось каламбурить “Новикова — новенькая”), то однажды моя бабушка по просьбе родителей девочки отвела ее из детсада к ней домой, где нас угостили крашеными куриными яйцами, которых до этого я никогда не видел.

Надя мне про попа, я ей про попу своей бабушки, которую увидел, когда та поспешно забежала в уборную, не успев закрыть за собой дверь. Похвастался, вызвав интерес Нади. Детям любопытны скрываемые части тел.

А еще мы с Надей обсуждали тему скорого коммунизма. В тот год только что прошел двадцать второй съезд компартии, после которого наш Сталинск переименовали в Новокузнецк. Именно на этом съезде Н. С. Хрущев провозгласил: нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме. Его обещали построить к 1980 году. Еще Никита Сергеевич пообещал, что к 1990 году в СССР не останется ни одной церкви. Мы знали: при коммунизме все будет бесплатным. Надя сообщила мне новость: скоро откроются магазины самообслуживания. Свободный доступ к товарам показался нам первым шагом к бесплатным магазинам.

Со стены на нас смотрел  желтолицый Ленин в багетовой рамке. На другой стене “Март” Левитана. Имени художника я тогда, разумеется, не знал, просто видел на картине весну и оттаявший снег на крыше крыльца.

После тихого часа полдник. Иногда давали что-то вкусное. То сгущенку, размазанную на маленькой тарелочке, то виноград. Одно время вместо стаканов были пиалы. И в детсаду, и в домах у людей. Даже суп ели из больших пиал. Посуда была в дефиците, люди об-радовались дружбе и торговле с Китаем.

Родители забирали детей вечером. В тот день  бабушка пришла за мной сразу после полдника.

— Пойдем, я тебе что-то покажу.

Около пожарной лестницы детсада Надя разложила игрушечную посуду и щепки. Во мне проснулся бесёнок. Я пнул ногой все ее игрушки. Бабушка пристыдила, мне стало совестно.

Прошли мимо памятника Суворову. Он стоит на фоне двух великолепных домов. Но взгляд полководца устремлен на другой пейзаж: частные домики, почти землянки, и ужасающая грязь. Из одного домика вышла толстая баба и направилась к деревянной уборной. На ходу она приподняла подол платья, сняла розовые фланелевые штаны и обнажили огромную задницу. Видимо, очень спешила. Рядом деревянный столб с громкоговорителем. Из него раздался голос диктора Юрия Левитана. Он сообщил о первом в истории человечества полете человека в космос.

Мы с бабушкой продолжили свой путь, пока не дошли до улицы Школьной. Она всегда казалась мне невероятно скучной и неуютной. Правда, на ней расположен геологический музей. В его окнах выставлены камни, вызывающие мой интерес. Недалеко от музея обычный дом. Там мы остановились.

Бабушка показала мне на четвертый этаж. На одном из балконов не было ограждения. Аляповатые цементные перила валялись на асфальте.

— Две супружеские пары стояли на балконе, опершись на перила. Те не выдержали и свалились. Все четверо упали на асфальт. В живых остались мужчина и женщина из разных пар. Оставшихся в живых спасло то, что упали на тела погибших.

Слухами земля полнится. Иначе трудно объяснить, как бабушка, работавшая очень далеко от места трагедии, узнала об этом, и поспешила удовлетворить свое любопытство.

Мир тесен. Позднее в этой квартире поселилась Роза, сестра маминой подруги Тони. От Розы мы узнали, что оставшиеся в живых мужчина и женщина поженились. Балкон отремонтировали. Не знаю, боялась или нет Роза пользоваться им. Как ни странно, она уже имела опыт полета с третьего этажа. Когда ей было года три, она сидела на подоконнике. Рядом глядела в окно ее восьмилетняя сестра Тоня. Неожиданно последняя крикнула матери:

— Мама, смотри! Розкина рубашка упала. — В рубашке была и сама малышка. Девочка, видимо, родилась в сорочке: осталась цела и невредима.