Autoren

1427
 

Aufzeichnungen

194041
Registrierung Passwort vergessen?
Memuarist » Members » Anatoly_Efremov » Базар

Базар

01.03.1948
Фрунзе (Бишкек), Киргизия, Киргизия

Базар

Городской «базар», или «рынок», в который упиралась наша улица Кирова, ещё прошедшей зимой начала осваивать бабушка с помощью кормилицы «Гритцнер», используя немалый казахстанский опыт. Теперь бабушка резко сократила ассортимент отправляемой на рынок продукции, отдав предпочтение производству «телогреек»-зимних длиннополых курток с ватной прослойкой между двумя слоями ткани, «верхом» и «подкладкой». Только благодаря врождённым способностям кормилицы, толстый слой ваты успешно разделялся на длинные параллельные полосы, прочно прошитые самой «толстой» иглой.Бабушка гордилась своей швейной машиной, и было из-за чего-едва ли какая другая могла бы справиться с такой работой. Телогрейки пользовались повышенным спросом на базаре, так что никто не сомневался, что бабушкин товар «с рукой оторвут». Так оно и случилось, и всё было бы хорошо, но производство лихорадило из-за дефицита сырья и комплектующих - ваты, ткани, ниток, и особенно подходящей толщины швейных иголок, а вот машинное масло для регулярной смазки проблемы не представляло.

Рынок был небольшой, но простиравшаяся за ним до поймы реки Аламедин обширная и почти пустынная каменистая территория с редкими, беспорядочно разбросанными домишками, делала границы рынка бесконечно удалёнными от основных точек товарообмена. Фасадная, обращённая к центру города сторона рынка, была более организованной-здесь стояли нормального вида одноэтажные, с высокими стенами и под черепицей или «шифером», дома, сложенные из неизменного самана, в которых размещались магазины, торгующие немудрёными товарами послевоенной поры. Отдельно стояла двухэтажная гостиница для приезжающих по торговым делам «дехкан», то есть сельских жителей. Она так и называлась «Дом дехканина» и была сблокирована с маленьким кинотеатром «Кызыл (красный) Кыргызстан», одно из редких городских названий на родном, киргизском языке, который совсем недавно перешёл на славянскую «кириллицу» после долгого пребывания в капкане латинского алфавита.

Перед самым входом на рынок стояла традиционная чайхана, уступавшая размерами, да и внешним видом, своей конкурентке с бульвара Дзержинского. Всё прилегающее с одной стороны рынка пространство было застроено низкорослыми глинобитными домишками с маленькими, расположенными почти у самой земли, окошками. Это было начало знаменитого Токульдоша, и здесь обитали негласные хозяева рыночной территории, узбеки и уйгуры, с редкими вкраплениями киргизов. Народ этот имел закреплённые за каждой семьёй рыночные «места», которые считались неприкосновенными и были защищены от любых посягательств местным незыблемым кодексом правил, который нам, пришлым в этот край «чужакам», было невозможно понять. Эти правила, повидимому, сложились и закрепились ещё в те далёкие времена, когда « Кузнечная крепость» была настоящей боевой крепостью, в которой размещался воинский гарнизон, охранявший эту дальнюю границу Кокандского ханства. Среди «торгашей» жил и многочисленный ремесленный люд- горшечники, жестянщики, шашлычники, сапожники, шляпники, портные и даже художники, размалёванные картины которых были выставлены в одном из уголков базара.

Однако на базаре была и приличная по размерам территория, отвечающая всем требованиям свободной рыночной торговли. Это место называлось «толчок», и вполне соответствовало этому названию, потому что с раннего утра и до «закрытия» рынка здесь «толклась», не толкалась, а именно «толклась», огромная толпа всегда чем-то заинтересованных жителей города и окрестных «кишлаков». В послевоенной этой людской карусели было много искалеченных войной людей, основное занятие которых заключалось в выпрашивании добровольных «подаяний». Это были «побирушки», или нищие неприкаянные полулюди-слепые, с обожжёнными багровыми лицами, безрукие и безногие, передвигающиеся на низеньких тележках с «шариковыми подшипниками» вместо колёс, и другие увечные калеки-жестокие следы минувшей войны. На базаре и толчке можно было найти всё, что угодно, за исключением, пожалуй, огнестрельного оружия, но в законных государственных магазинах красовались ряды охотничьих «одностволок» и «двустволок», доступных любому покупателю, и свободно можно было приобрести «огневой» запас-порох, дробь, картечь, гильзы и капсюли к ним, или уже полностью снаряжённые для стрельбы патроны.

Рынок жил своей накатанной жизнью с призывными криками торговцев, рекламирующих свой товар-горы свежих и сушёных абрикосов, или «курагу», персиков, или «шепталу», винограда, или «изюма» и «кишмиша», яблок, арбузов и других даров Средней Азии. Здесь же продавали домашнего изготовления пирожки с разнообразной начинкой, пончики, лепёшки, беляши, манты, самсы, плов, шорпо, а в больших стеклянных бутылях, или «четвертях», выставлялись разнообразные вина также домашнего изготовления во главе с популярным и дешёвым «медком». А вот опий, доставляемый тайно с цветущих маковых полей прииссыкккулья, анашу, иначе «план», а также самогон можно было приобрести только «по блату» через своих знакомых, связанных каким-нибудь образом с этим тайным торговым бизнесом. Вообще-то «план» не был дефицитом-киргизская земля была богато покрыта густыми зарослями дикорастущей конопли и любой желающий мог без труда заготовить этого «плана» «сколько душе угодно», но это строжайше преследовалось законом. В Карагачёвой роще не было ни одной поляны без этого душистого растения, и над прилегающим к озеру «пляжем» витал ни с чем несравнимый «плановый» дух от синеватых клубов дыма над головами какой-нибудь «тёплой» компании. «По плану родился, по плану крестился-по плану, по плану, по плану. По плану влюбился, по плану женился-по плану, по плану, по плану»-эта «приблатнённая» песенка была очень популярна у определённых слоёв городского населения. Много лет спустя моё тренированное этим «духом» обоняние безошибочно определяло любителей «плана», когда мне случалось прогуливаться по улицам, паркам или скверам Москвы, Ленинграда, да и американских городов, а «плановый» бизнес составил одну из главных сюжетных линий романа Чингиза Айтматова «Плаха».

Вторичное освоение «базара», в котором довелось участвовать и мне, предпринял мой отец в следующую, после моего первого лагерного лета, зиму. Я уже ходил во второй класс, но только в другую, более близкую школу, которую все называли «Базовой». Базовой она называлась потому, что была открыта на экспериментальной «базе» педагогического института в одном из его зданий на улице Дунганской. Школа была организована по инициативе нового директора этого института, приверженца прогрессивных идей в педагогике. Преподавали там студенты выпускного курса пединститута, и я помню, как нас обучали «манерам»-пряменько сидеть за партой со скрещёнными на верхней крышке руками, не торопясь прогуливаться в коридоре на переменах, приостанавливаясь, пришаркивая ногой и чинно раскланиваясь со встречными взрослыми, сморкаться только в обязательно предписанный школьным регламентом носовой платок и ни в коем случае не «выскакивать с языком», если речь держит учительница, которая очень часто, видимо по неопытности, забывала предложить нам задавать вопросы. Наша учительница, высокого роста статная девица с пепельными волосами, уложенными в хитроумную прическу, была украинкой, и я помню до сих пор, как она, за рамками школьной программы, прививала нам навыки украинской «мовы», когда на уроках пения мы дружно распевали: « У лису на полянци високо на горбку, пое зозуля с ранци свое ку-ку ку-ку. У лису бежить струмочек по жовтому песку, ыздалека уси чують твое ку-ку ку-ку». Базовая школа просуществовала всего один сезон, а потом была закрыта, и во главе пединститута встал другой директор, скорее всего приверженец традиционных методов воспитания молодняка в рамках марксистской идеологии и пролетарской культуры, которые не признавали дворянских поклонов и расшаркиваний.

Крестьянской закваски трудолюбивый отец, выходец из пермской деревни Чернушка, с малых лет батрачивший у тамошнего попа, природно и профессионально был привязан к земле, да кроме того на нём лежал груз ответственности за своё многоголовое семейство, так что наш подхозный участок, несмотря на крайне неблагоприятное расположение на значительном удалении от источника полива, в первый же сезон принёс один из лучших подхозных урожаев картошки, кукурузы, тыквы, капусты, огурцов, помидоров, лука, гороха, фасоли, и конечно же подсолнечных «семечек». Предвидя это богатое разнообразие, отец заранее оборудовал «подпол», выкопав под одним из «топчанов» глубокую «ямину», накрытую «настилом», то есть толстыми досками, в которых был проделан «люк»-основательных размеров съёмная крышка. Вглубь «подпола» вела деревянная узкая лестница отцовского изготовления, а вдоль одной из стен этой ямины протянулись полки в несколько ярусов. Земляной пол ямины был разделён на секции с деревянными перегородками между ними, а к дальней торцевой короткой стене подпола прислонились две вместительные дубовые бочки. Не знаю, каким образом и кто надоумил отца посеять и вырастить никогда невиданные растения-метёлки, которые тоже дали богатый урожай. Отец, видимо, уже отлично знал назначение этих метёлок, потому-что заранее запасся несколькими «бобинами» «суровых» ниток, своего рода крепкого шпагата. Теперь в свободные от работы дни он с утра до позднего вечера раделял высохшие метёлки на небольшие пучки, и несколько таких пучков туго, особым способом, обвязывал шпагатом. Получившийся продукт назывался «веником», и вот это действительно был ходовой, «с рукой оторвут», товар, свободный от лихорадочных, и часто безуспешных, поисков сырья и комплектующих для выпуска готовых телогреек.

По самым благоприятным торговым дням, которые падали на любое воскресенье и не совпадали с дежурством отцовского караула, он в паре со мной ранним утром отправлялся на «толчок». Ярко-розовая заря уже обозначалась на небе в том месте, где должно было появиться солнце. Снежок хрустел под моими «пимами», то есть валенками, и отец вышагивал рядом в своих кирзовых сапогах с огромным, но лёгким, мешком на спине, набитым вениками, которые он связал в течение минувшей недели. Подойдя к базару, отец всегда почему-то оставлял меня с этим мешком у какой-нибудь стенки и уходил на толчок, чтобы «застолбить» себе торговое место. Иногда он отсутствовал довольно долго, потому что ему надо было дождаться кого-нибудь из ближайших торговых соседей, которые могли всегда «покараулить» отцовское место, засвидетельствовав, что «хозяин» этого места вот-вот подойдёт, и не было ни одного случая, чтобы это место кто-нибудь «захватывал».

Оставаться одному рядом с этим мешком было очень неприятно, потому что ко мне, бывало, вплотную приближалась какая-нибудь зловещая фигура, часто едва ли не в лохмотьях, с мутным взглядом красных слезящихся глаз и сложным запахом мочи, чеснока, застоявшегося пота и перегара. Этот тип расчётливо прикрывал меня от проходивших мимо людей и шепеляво спрашивал « а что это у тебя, шкет, в мешке?» Я знал, что «шкет»-это существо мужского пола не старше лет шестнадцати, потому что слышал, как продававший «на разнос» папиросы разбитной весёлый парнишка, громко и радостно выкрикивал: «папиросы «Ракета», для каждого шкета, на рубль две пачки, кури до уср..ки». Глядя прямо в «харю» этому типу не отрываясь и стараясь не моргать, как меня учил мой старший брат, я медленно сплёвывал, и как бы нехотя, и тоже медленно, и с хрипотцой в голосе, предупреждал: «вали-ка отсюда, любезный, если хочешь жить». То ли вежливая непривычная манера этой речи, то ли моё независимое поведение мгновенно заставляли эту фигуру удалиться-базарные шкеты с похожими мешками, только меньших размеров, широко использовались в «плановом» бизнесе, и связываться с «паханами» этого бизнеса было смертельно опасно.

Отец возвращался, взваливал свой мешок на спину, а я, как правило, отправлялся домой. Базар был сравнительно недалеко, и я возвращался иногда на толчок «проведать» отца и при случае подменить его, когда он уходил «до ветра», но обычно эту процедуру он выполнял, чередуясь со своим торговым соседом, продавцом каких-нибудь домашнего изготовления «леденцов» в форме петушков, слоников, медведей и других птиц и животных, насаженных при изготовлении на деревянный тонкий стержень. Постоянных торговых соседей, как и мест, никогда не было, они часто менялись, но все эти торговцы отлично знали друг друга и вежливо обращались по имени-отчеству. Однажды, после одной из успешных распродаж наших веников, я стал свидетелем случая, который никогда не забуду. Мы с отцом, чтобы купить что-то необходимое в нашем хозяйстве, замешались в толпе, которая толклась на толчке. Я крепко держал отца за негнущиеся пальцы левой руки. Мы протискивались через толпу, останавливаясь иногда то в одном, то в другом месте, и вдруг раздался крик, и какой-то человек, прилипший к отцу с правой стороны, с ругательствами бросился в сторону, прижимая к груди свою руку со свёрнутой «на сторону» ладонью. Окружавшие нас люди закивали с пониманием головами, а один из них одобрительно сказал: «что, батя, никак щипача подловил?». Щипачи были ловкие «карманники», которые пользовались толкучной давкой, чтобы «увести» незаметно содержимое карманов, иногда даже используя «писку»-лезвие безопасной бритвы, одна из режущих сторон которой была тщательно обмотана толстым слоем ниток. Вот такого шипача и прихватил отец в своём кармане, и одним коротким рывком своей мощной руки переломил в запястье и вывернул «на сторону» кисть его руки.

В эту зиму мы впервые не голодали, отварная картошка с квашеной капустой и пареная тыква на десерт всегда были на столе, а на вырученные от продажи веников деньги иногда покупали подсолнечное или хлопковое масло и настоящую пшеничную муку, и тогда на столе появлялся подовой, а иногда и «пеклеванный», хлеб с необыкновенным вкусом, который я потом никогда и нигде не встречал. Такие события, однако, были не часты, а мука, из которой мама выпекала лепёшки, была кукурузной, но настоящей мукой, смолотой из нашей кукурузы на мельнице пригородного русского села Ворошиловка, которое начиналось сразу за мостом через Аламедин и простиралось далеко по обе стороны Ташкентского тракта, продолжением городской улицы Ленина.

15.04.2021 в 11:43


Присоединяйтесь к нам в соцсетях
anticopiright
. - , . , . , , .
© 2011-2024, Memuarist.com
Rechtliche Information
Bedingungen für die Verbreitung von Reklame