В институте - одно, здесь - другое...

   В институте - одно, здесь - другое...

   Но что было для меня, как врача-эпидемиолога, важно и сложно - обилие инфекционных и паразитарных болезней. О некоторых из них даже в нашей республике зачастую врачи не слышали или только слышали. Да и в нашей области приходилось, например, сталкиваться со случаями, когда некоторые медработники с книгами в руках спорили: вот тут написано, что сыпной тиф в стране ликвидирован, хотя я ставил этот диагноз больным. Когда позже, в Москве, я рассказывал о случаях чумы, с которыми приходилось сталкиваться, даже профессора, крупные ученые, делали большие глаза. Информация ведь о серьезных инфекциях была закрытой...

   Было очень важно разбираться с больными, выяснять и доказывать истинный диагноз. Не хотелось думать о статистике. Я знал твердо - с инфекциями нельзя шутить, спрячешь один случай, получишь в ответ десять. А ведь моя работа в том и состояла, чтобы "бороться" с заразными болезнями... И, главное, было интересно. И диагностика, и борьба с инфекциями - были в те времена для меня, молодого врача, настоящим медицинским детективом.

   Однажды приехал в поселковую больницу (это было уже после моего перехода на работу в областной центр). Обычный мой вопрос в таких случаях местным докторам был всегда "простым": были ли или есть температурящие больные? Молодой доктор, терапевт, подтвердил, да, мол, лежит тут один второй день. Цистит у него.

   - И что, температурит?

   - Да, в общем-то, тяжелый, температура на уровне 39-40 градусов.

   - Странный цистит. Идем, вместе посмотрим.

   Осмотрел я больного, говорю, у него не "острый цистит", а сыпной тиф. Очень похоже. Если читателю-врачу эта моя фраза сейчас на глаза попадет, скажет, что-то наш автор мудрит. Как можно сыпняк с циститом спутать. Нет, не мудрю. Не выдумал. Был у меня такой случай, запомнил его. Больной лет под сорок, лежит в постели почти пластом. Лицо красное, как после бани. Кожа сухая, горячая. Температура под сорок.

   - Как дела, аксакал?

   Даже не улыбнулся моей шутке. Значит, плохо ему. Только головой покачивает, да постанывает. Явно сильная головная боль.

   - Голова сильно болит?

   - Уй бай, вся голова болит, сейчас как арбуз треснет.

   - Когда заболел?

   - Позавчера днем. Жарко стало, голова сильно болела. Стоять не мог, слабый совсем стал. Тошнило даже. Вчера на работу не пошел, дома лежал. Вечером в больницу отвезли.

   Послушал я легкие, ничего особенного, отдельные сухие хрипы не в счет. Ангины нет, живот мягкий. Язык сухой, весь белесый, так при высокой температуре бывает. Пульс частит, впереди температуры бежит. Не буду перечислять все детали, не суть они сейчас. Смотрю на доктора, почему в истории болезни диагноз цистита записал?

   - Мочиться не может, низ живота болит. Пенициллин с вечера делаем.

   - Ты же видишь, не жалуется. Говорит, голова сильно болит, а не низ живота. При высокой температуре, при сыпном тифе, может быть задержка. Пенициллин твой не действует, вон какая температура. У больного сыпной тиф. Цистита тут нет. Где он мог заразиться, вот что важно. Спроси по-казахски, где был за последние две недели? Вшей замечал? Пенициллин отмени, назначь левомицетин, он есть у тебя? И пошли вечером медсестру к нему домой, пусть наблюдает за членами семьи две недели. Могли тоже заразиться.

   На мой диагноз врач удивленно заметил - но сыпи-то нет, какой же это сыпной тиф? Да, сыпи не было. Был всего третий день болезни. Сыпняк обычно начинается резко, как мы говорим, "остро", поэтому день, иногда даже и время заболевания можно достаточно точно установить. Остался я ночевать в том поселке, а на следующий день "звездное небо" начало усыпать кожу больного. Перевезли его в инфекционное отделение райбольницы.

   Почему я такой "мудрый" оказался? Есть симптомы, характерные для этой болезни.

   И еще - в те, пятидесятые-шестидесятые, годы больных сыпным тифом много было. И я всегда подчеркивал - если высокая температура, сначала подумайте, нет ли инфекции. Есть такое понятие - дифференциальный диагноз. Идешь, как по лесенке, один за другим учитывая имеющиеся или, наоборот, отсутствующие, симптомы и возможный диагноз исключая или ставя под сомнение. В итоге, может остаться совсем немного, вот

   и наблюдай, и мудри.

   Или, наоборот, диагноз сыпного тифа у больного в другой участковой больнице изменил на плеврит. То, что мне пришлось долго поездом до Аральска добираться, а потом еще машиной до участковой больницы, было не в счет. Фельдшера местного не ругал. Всё-таки проявил настороженность. Ведь фактически везде сидели фельдшера или молодые врачи, которым в институтах говорили, что сыпной тиф ликвидирован в СССР. Так что надо было всё им по всем деталям и полочкам разложить, объяснить и доказать.

   А затем следовали трудные поиски "источника инфекции" или возможных обстоятельств заражения, дабы и другие люди не заболели. Детектив, да и только! Но это я уже забежал вперед, ибо подобное мне встречалось в моих поездках не только в моем районе, но и по области.

   Конечно, работы в районе было много. Неделями мы "пропадали" в поездках по аулам. Надо было и к больным съездить, и в очередной очаг инфекции успеть. Да и в плановом порядке по оказанию медицинской помощи ездили в аулы, к чабанам и на фермы. К этому же - стоять стеной против инфекций. И еще задача - контроль санитарного состояния школ, ферм, магазинов. А эти "объекты" были в глинобитных небольших зданиях. О водопроводе там или канализации даже и вопрос не стоял. Зайдешь в школу или магазин, и думаешь, а что же здесь проверять и что им можно предложить? Все правила и требования к санитарному порядку и обустройству, которым нас учили в институте, и те объекты, с которыми мы знакомились в порядке учебной практики, тут воспринимались почти инородными телами в местной жизни.

   Буквально в первые же дни работы мой помощник Ким Константин попросил проверить с ним летний пионерский лагерь в одном из колхозов с замечательным названием "Комсомол". До колхоза где-то два-три километра, добрались пешком. Конечно, термин "пионерский лагерь" тут "ни в какие ворота". Ночевали дети в аульных домишках, у себя дома. Какие там "пионеры" были, не помню, но ни красных галстуков, ни пионерских горнов я там не заметил.

   В центре двора под навесом кипел большой котел, там что-то варилось на обед. Ни о какой калькуляции или меню-раскладке здесь понятия не имели. Когда я даже удивился этому, начальник лагеря удивился в свою очередь:

   - Повар уже пожилая женщина, она же варить умеет. Она знает, что надо в суп ложить. Зачем ей на бумаге это писать?

   - Детям надо же не просто суп сварить, а чтобы и витамины были...

   - Да, конечно, вот видите, мы дыни привезли, так что все нормально...

   А в центре двора, на протекающем здесь арыке, выкопана широкая яма, в которой арычная вода образовала небольшой пруд размером в три-четыре метра.

   - Эта яма вам зачем здесь нужна?

   - Это не яма, мы здесь воду берем для кухни, для супа, для чая.

   - А где же колодец?

   - Здесь близко нигде хорошего колодца нет, вода солёная, вот мы и пользуемся арычной водой.

   Начальник лагеря, молодой парень, окончил пединститут, работает здесь же учителем, а на лето решил подработать в лагере. К замечаниям прислушивается весьма серьезно, но, чувствую, воспринимает меня как инопланетянина. Нет, всё же что-то я тогда пробил. Договорились с председателем колхоза, что будут привозить питьевую воду во флягах. Кроме неизменных макарон стали еще готовить для ребят и плов. Даже витаминную еду - морковь и картофель - где-то достали для лагеря. Да, чуть не забыл, наладили личную гигиену: установили рукомойники. Не очень смейтесь: рукомойники еще по магазинам в городе поискать надо было, да на них деньги в колхозе выпросить, да дефицитной воды напастись. Повара направили в город на медицинский осмотр...

   Перечитал этот абзац, но без улыбки. До сих пор помню, сколько слов и времени, дипломатии и начальственной дикции пришлось затратить, чтобы во всем этом убедить местных деятелей. Уже много лет спустя, когда колхозы области перевели в категорию совхозов, там начали строить типовые школы и пионерские лагеря, бани и столовые,

   даже больницы и жилые дома. А в годы моей работы в районе об этом и мечтать не приходилось, беднота была ужасная.

   Дабы меня не обвинили в предвзятости, приведу цитату из автореферата диссертации А. Мукановой "Деятельность Кызылординского областного отдела здравоохранения и лечебных учреждений в 1946-1991 годы" (2010), где сказано: "Немаловажное значение имело также слабое материально-техническое снабжение со стороны государства". Так вежливо была названа наша тогдашняя бедность...