Дневник театрального деятеля - 25

18 октября

С утра разбирала газетные вырезки — в общем, все ерунда, запомнилась только фраза А. Миллера из его интервью, что анекдотичность в драматургии — это отражение анекдотичности нашей жизни, которая должна скоро кончиться. В «Вопросах философии» № 7 прочитала статью драматурга Штейна опять о классике, всерьез и говорить не хочется — ругает Емельянова, Крымову, Товстоногова, Фоменко, который, по его словам, сделал из Расплюева и Оха советских милиционеров.

Потом пошла на выставку «Советская Россия» в Манеже. Какое однообразие по тематике (все революционное и военное в основном) и по выполнению. А глаза твоего современника, глядящие с портретов (много семейных портретов), настолько невыразительны, что родится страшная мысль, что интеллигенцию мы извели под корень, и когда она у нас возродится — неизвестно. Полное отсутствие интеллекта, примитивность мыслей и чувств свидетельствуется авторами картин, а они ведь их создавали, надеясь выразить мир современника. Да, наивен Ю. Жуков, который считает, что можно стать интеллигентом, прочитав русскую литературу в лучших образцах. Нет, правы англичане: нужны три колледжа, т. е. три поколения, а во всех картинах не ночевал и один. Говорят, примерно эту мысль о серости современника высказал на коллегии Министерства В. Розов, и Фурцева, как выразился Шумов, «его отлупила по щекам, сняв башмачок», что он порочит целую Российскую республику.

Как хорошо, что я не послала сегодня своего игривого письма Фоменко, когда узнала, что в Ленинграде наводнение. Я ему хотела написать, что такого эффекта не достигал ни один режиссер в мире, и чтобы он ограничился потопом и не выводил за пределы сцены другие события «Мистерии». А у него не ладится, он нервничает, как мне сказал Эйдлин (режиссер, друг Фоменко).