Павлик - 2

Прошел определенный срок, и я с удивлением обнаружила, что мое желание насчет ребенка, кажется, исполнилось. Не могу сказать, что хотела этого, так же как и прежде, все-таки уже 37 лет! Но ребенок от любимого человека! Как бы там ни было, я решила рожать, для меня весь смысл жизни остался только в детях, вряд ли я смогу кого-то еще полюбить.
А мать продолжала настаивать на моем переходе к ней. Татьяна Славку опять бросила, убедившись, что квартиру мать ему вряд ли отдаст. Жить с ним в доме Татьяна не хотела. Квартира была не приватизирована, приватизация началась гораздо позже. Достаточно было прописаться, и она приобретала права на квартиру, равные со Славой. В доме, принадлежащем ему, все гораздо сложнее.
Теперь Слава жил с матерью, а она могла чувствовать себя с ним смело только при защите отца, сейчас этой защиты не было. Он издевался над ней, так же, как и над другими, говорил, что она мешает ему привести женщину. Она умоляла меня, падала на колени: «Отдай ты ему этот дом!» А тут она еще руку сломала, попала в больницу. После работы я бежала в больницу, забегала в ее квартиру, чтобы полить цветы, прибраться, а там пьяный братец во всей красе: «Что тебе здесь нужно? Еще украдешь что-нибудь!» Потом торопилась домой к Алеше. Перелом у матери оказался сложный, со смещением, рука долго не заживала, я устала от этой беготни на два дома, от постоянных слез и скандалов.  Сообщила матери о своей беременности, она смирилась с этим, тем более срок был уже такой, что поздно принимать какие-то меры.  Оформила дарственную Славе на дом и перешла к матери.
 Я забрала из дома только одежду, свои книги, часть альбомов отца и новый, недавно купленный холодильник. Вся мебель, посуда, постельное белье и прочее осталось в доме. Мама отдала Славе свой холодильник, книги отца, многие из которых покупала я, и приемник с проигрывателем. Самогонный аппарат я расплющила обухом топора и попросила Алешу отвезти его на санках на Волгу, бросить в прорубь. Слава потом его долго искал, перебрал на полках в сарае все инструменты отца, хотя инструменты его никогда не интересовали.