Autoren

1427
 

Aufzeichnungen

194062
Registrierung Passwort vergessen?
Memuarist » Members » Galina_Popova » Школа - 7

Школа - 7

10.01.1966
Вольск, Саратовская, Россия

О мальчиках я старалась не думать, почти никуда не ходила, забросила даже каток. Но именно в этот год началась у меня дружба с Толей Журовым, тем самым, который когда-то меня впервые поцеловал.
Он пришел после Новогоднего праздника. Слава гулял где-то с друзьями, у родителей были гости, я сидела в своей маленькой комнате, читала книгу. Эта комната так только называлась, скорее это был просто закуток, отделенный от двух других комнатушек только занавеской. Шум компании мешал мне, я не могла сосредоточиться на книге, ждала, когда же они, наконец, разойдутся. Толя попросил родителей позвать меня. Я вышла очень удивленная. Он предложил погулять. Пошли по направлению к площади. Новый год в этот раз пришел на редкость теплый, по улицам текли ручьи, сугробы размокали и оседали.
Толя стал рассказывать как в Саратове, где он учился в художественном училище, к нему вдруг приехал один их друзей Славы, стал говорить о любви ко мне. Толя предложил ему поединок, они дрались, победил в этой битве Толя и тем самым получил право ухаживать за мной.
Иду, молча, слушаю все это, интересно и странно: «Так вот как, значит, у них такие вопросы решаются. Мое согласие уже не требуется». Смотрю, он пошатывается.
- Да ты пьян!
- Нет, я немного.
А что там немного, повело его куда-то в сторону.
- Никуда я больше с тобой не пойду!
Развернулась и пошла домой, оставив его посередине улицы. Прошла несколько кварталов, слышу топот за спиной. Он бежал, не разбирая дороги. Ветка хлестнула его по лицу, оцарапала щеку.
- Галя, подожди!
Я остановилась.
- Я люблю тебя!
- Ты оцарапался, кровь…
Он стремительно бросился в обратную сторону. Я постояла немного, зашагала дальше, домой.
Вскоре в дверь постучали. Он стоял на пороге.
- Чай у тебя есть хотя бы?
- Садись, напою.
С той поры Толя стал приходить ко мне, мы разговаривали, иногда гуляли. О любви он больше не говорил, регулярных встреч не было. Толя рассказывал о себе, о своем увлечении живописью, я внимательно слушала. Он приоткрывал новый, почти неизвестный мне мир, и это было интересно. Я увлекалась стихами, переписывала в тетради те, которые хотелось запомнить. Иногда мне нравилась в стихотворении всего одна или несколько строк, но и это было находкой. Этими находками я делилась с Толей, в свою очередь, приоткрывая ему другой удивительный мир.
Способности к живописи у него действительно были. На его рисунках покачивались на волнах лодки у волжских берегов, отсвечивал солнечными бликами в промытых окнах дом на пригорке напротив дома Толи, кружились легкие снежинки в синеватых вечерних сумерках. В фигуре, выражении лица на портрете его матери было заметно, что ей нездоровится. Толя хорошо играл на гитаре и аккордеоне, научился сам, подбирая мелодии по слуху, без всяких нот. Он был младшим ребенком в большой семье. Все его братья и сестры были много старше его, давно обзавелись своими семьями. Отец у него умер, это было самоубийство, но о причине Толя никогда не говорил, я не расспрашивала. Он жил с матерью, тихой, незаметной женщиной, говорил, что в семье его считают гадким утенком, слабым и безвольным. Художественное училище он так и не окончил. Несколько раз начинал учиться, бросал, возвращался. Его принимали, но он снова бросал учебу.
Мы встречались с ним на Волге, за Волгой, бродили по улицам, он приходил ко мне домой. Один раз сидели всю ночь за Волгой у костра, разговаривали, но он ни разу не делал попытки обнять, поцеловать меня. Говорили о книгах, кинофильмах, художниках.
В это время у нас уже была большая деревянная лодка с кабиной. В нее умещалась вся большая компания отца, выходные летом они часто проводили за Волгой. Иногда лодку брал Слава, выезжал со своей компанией. Я присоединялась и к тем, и к другим. Вдвоем с отцом мы продолжали ездить на мотоцикле и на лодке. В кабине лодки можно было ночевать втроем и даже вчетвером, дополнительно брали с собой палатку. Некоторые из друзей отца подолгу жили летом с семьями в лагерях   на Иргизе и на Волге, рыбачили, собирали грибы и ягоды, купались, загорали. Отец такую жизнь долго не выдерживал, в палатке не очень удобно, донимают комары. Но по два – три дня в лагерях друзей мы оставались.
В нашей семье не говорили с детьми о деньгах, считалось, что дети могут стать жадными от таких разговоров. Домашнее хозяйство вела мама, я очень редко ходила в магазины, не задумывалась, откуда что берется. Как-то очень удивилась, когда Толя упомянул о вкусных ребрышках, приготовленных его матерью, как о редком деликатесе. Я думала, что и в других семьях питаются так же, как у нас. Мой отец зарабатывал прилично по тем временам, к тому же помогал один из родственников, работавший заведующим магазином военторга. То есть у отца имелась возможность покупать по магазинным ценам вещи и продукты, являющиеся для всех дефицитом. В общем-то, я имела мало представлений о реальной жизни, видела мир через розовые очки, верила во всеобщую доброту и порядочность, меня слишком от всего огораживали. Толя называл меня тепличным растением.


12.10.2020 в 18:08


Присоединяйтесь к нам в соцсетях
anticopiright
. - , . , . , , .
© 2011-2024, Memuarist.com
Rechtliche Information
Bedingungen für die Verbreitung von Reklame