Козёл на саксе - 178

После того, как в самом начале 90-х «Арсенал» был по собственному желанию уволен из Калининградской филармонии, я оказался в положении свободного художника, с трудовой книжкой на руках. До пенсии оставалось лет пять и нужно было ее где-то пристроить, чтобы не терять трудовой стаж. Мой приятель-программист Андрей Родионов зачислил меня в свою фирму «Ракурс» на должность системного аналитика по новым музыкальным технологиям. Это соответствовало моим знаниям в ту пору, поскольку я давно уже работал на компьютере, осваивая все новое в области мультимедиа. Мне даже положили там скромную зарплату, гарантировавшую выживание. Как выяснилось потом, пенсию больше трехсот двадцати рублей мне не дали бы ни при каких стажах, если я не ветеран, генерал или крупный партийный работник в прошлом. Но работа в «Ракурсе» в любом случае пошла мне на пользу, я и сам кое-чему научился и приобщил немало людей к домашнему компьютеру. Тогда он был еще диковинкой.

Но главное, что я столкнулся в начале 90-х с тем, что болезненно испытали тогда многие профессионалы — с невостребованностью. Это неприятное, досадное состояние, когда ты знаешь, что ты мастер своего дела, а это никого не волнует, тебе никто не предлагает работу. Такие горькие чувства усиливались еще и сознанием того, что на поверхности оказались не просто мало профессиональные выскочки, а явно профнепригодные, но чрезвычайно активные люди. Было что-то нелепое в том, что люди, всю жизнь боровшиеся с только что рухнувшей Системой, остались не у дел в сфере культуры, а ключевые позиции захватили либо прежние коммунисты, назвавшиеся демократами, либо молодые новые циники, вообще без особых убеждений. В начале 90-х многие крупные деятели советской культуры попали в тяжелое материальное, да и моральное положение. Немало ценных для России людей, особенно представителей науки, тогда эмигрировали. Члены творческих союзов потеряли все привилегии, которые давала им советская власть. Побывав некоторое время членом правления Союза композиторов Москвы, я участвовал в тот период в еженедельных заседаниях, на которых рассматривались заявления с просьбами о материальной помощи от известных композиторов и музыковедов, которые полностью лишились средств к существованию. Многих из них даже хоронили за счет Союза.

Первое время, как и все, я замкнулся в себе, засел дома и начал работать «в стол», писать музыку, фиксируя ее с помощью компьютера, делать себе фонограммы для выступлений без ансамбля. Тогда же я наметил план будущей книги под условным названием «Музыкальный андеграунд в СССР», рассчитанной на западного читателя, поскольку в тот период вся эта пост советская тематика была еще в моде. Позднее я решил написать свои воспоминания совсем в другом ключе, в более широком диапазоне, зафиксировать какие-то особенности нашей прошлой жизни, понятные только россиянам. Сидеть дома и комплексовать по поводу амбалов-нуворишей или бездарных телевизионных выскочек было не в моем характере. Надо было что-то делать на практике, учиться реализовываться по-новому.