Только подъезжая к Москве мы увидели на перронах тележки с продовольствием. Бутылки с кефиром, булочки и прочую снедь.
Решили мы ехать в родной городок Володи - Богородицк, где у него был "свой дом" - полутораэтажный, кирпичный дом, в котором теперь жила его мать - Мария Яковлевна. Приехали, мать жила в нижнем этаже, половина которого уходила в землю. А наверху занимал все три комнаты - квартирант с женой и дочерью. Фамилия его была - Черняга. Украинец. Работал этот Черняга - заведующим кондитерской базой и очень крепко "стоял на ногах", взяв под свое влияние все, так сказать, ключевые позиции в этом маленьком обывательском городке. Поскольку этот дом сыграл роковую роль в моей жизни, то я буду часто возвращаться к нему.
Я согласилась временно пожить у матери на нижнем этаже, до устройства на работу. Очень скоро я устроилась работать в детсадике от шахты, и ушла сначала на частную квартиру. Володя же решил экстерном закончить машиностроительный институт в Москве и уехал туда вскоре - всего на один год. В садик я пошла работать исключительно из-за ребенка, чтобы быть с ним рядом. Городок Б. находился недалеко от Москвы, и Володя каждое воскресенье приезжал ко мне. Мать его повела со мною так, будто между нами ничего никогда плохого не было, была тиха и ласкова, так что я стала забывать о ее прошлом коварстве. Я стала навещать ее и нередко приносить ей что-либо из продуктов питания. И вот тут я узнала всю историю ее злополучного дома. Мария Яковлевна была никудышной хозяйкой! В основе всей ее жизни лежала лень. Об этом даже Володя мне рассказывал, что мать его большую часть жизни пролежала в постели, читая бесконечную библию. Дом ее - купеческого происхождения когда-то был хорошим домом, но постепенно приходил в упадок и, наконец, начал требовать капитального ремонта. Участок земли около дома 20 или 30 соток также был полностью запущен. Тут-то и подвернулся Черняга. Он сначала вошел в дом, как квартирант. Потом он исподволь начал завозить материалы для ремонта, потом он произвел очень хороший ремонт. Попутно Черняга начал строить себе новый деревянный дом. Между прочим, заработок Черняги не превышал 600 р.
Когда был окончен ремонт дома Марии Яковлевны, Черняга потребовал от нее убираться из этого дома ко всем чертям! Вот так в старину - делала я свои выводы - будущие российские миллионщики добывали свой первый капитал, стоя под мостом с кистенями или грабя беззащитных вдов и сирот. Со свекровью я старалась не распространяться об этих ее делах, памятуя ее бульдожью хватку в борьбе со мной.
Мария Яковлевна атаковала Чернягу единственным доступным ей в данной ситуации способом. Она писала жалобы. Писала она их главным образом в Москву, и однажды написала даже в верховный совет. Вот там-то, наконец, и возымели действие эти ее жалобы. Рассмотрели, проверили - так ли все, что написано - оказалось - так, и поставили резолюцию: Дом гр-ки С. - возвратить полностью, Чернягу выселить.
Возрадовалась Мария Яковлевна - наконец-то! Кстати Алеша, сын ее с женой Матильдой и двумя детьми, скоро приезжают из Сибири, теперь будет их куда поместить. Все довольны, все радуются, кроме Черняги, разумеется. Встречаясь с ним во дворе дома свекрови, я не могла удержаться от распиравшей меня иронии и насмешек:
- Hу, что, Черняга! Скоро ли ты уйдешь в свой новый дворец, построенный из конфет и пряников; или будешь еще надстраивать второй этаж из шоколада? Hичего, строй, строй, мы подождем! А казна, матушка, она выдержит! Тащи, не бойся... Черняга бросал на меня хмурые взгляды и сквозь зубы бормотал:
- А ты меня ловила? - докажи, поди! Hичего, смеяться-то будет тот, кто последний! Поди, высели меня сначала...
Свободное копирование
