Дела в «Вечерке» шли ни шатко, ни валко. Тираж составлял 300 тыс. экземпляров — мало, очень мало.
Спустя три года тираж «ВМ» возрос до 600 тыс. Но досталась эта прибавка тяжелым трудом всего коллектива.
«Московская сплетница» — такая была репутация у газеты, с чем я никак не мог примириться. Во многом все дело было в том, что «Вечерка» печатала в каждом номере бракоразводные объявления. Избавиться от них мне не удавалось: таких публикаций требовал закон, а кроме того, МГК на этом неплохо зарабатывал: за каждое объявление надо было платить 40 рублей.
Но Бог услышал мои молитвы. Однажды утром раздался звонок по «вертушке»:
— Товарищ Сырокомский, это говорит Полянский (в то время член Политбюро, первый зам. Председателя Совмина СССР. — В.С.). Объясните мне, почему ваша уважаемая газета печатает бракоразводные объявления. Ведь развод — сугубо частное, личное дело, зачем сообщать об этом всем читателям?
Я даже подскочил в кресле:
— Дмитрий Степанович, вы совершенно правы. К тому же (это я придумал на ходу) антисоветские организации за рубежом, особенно НТС, рассылают по адресам, указанным в бракоразводных объявлениях, свои провокационные материалы.
— Вы уверены в этом?
— Да, мне кто-то говорил.
— Хорошо, думаю, я вам помогу…
Через три недели пришел Указ Президиума Верховного Совета СССР, отменяющий публикацию бракоразводных объявлений. Для всех это было радостью, за исключением разве что Управления делами МК и МГК КПСС.
Между тем редакция стала чаще предоставлять слово директорам предприятий, институтов, школ, известным ученым, педагогам, медикам, писателям, режиссерам.
