«Мосфильм». Ролану Быкову. Не можете ставить фильмы, лучше не беритесь. За «Чучелу» вас надо за решетку посадить. Чему учите детей? Как можно в наше время, в нашем Советском государстве показать безнаказанных недорослей-преступников? Бить беззащитного ребенка, девочку, пинать, издеваться. И после этого носить красный галстук как ни в чем не бывало. А учительница у Вас — бездарная баба. А при чем Вы со своей дирижерской палочкой? Как говорится, играть «отходной» обиженному старику. Даже в Ваших глазах слеза заблестела, уж больно жалко старика. А Кристина далеко пойдет, молодец девочка!!»
Быкова Т. Т. (г. Ставрополь).
Студия «Мосфильм» [1]. «Пишут Вам Одесситы. По смотрели мы фильм «Чучело». Во первых разболелась голова, во вторых кто только создал этот фильм? Но мы знаем кто. Как могли выпустить его на экран, не дай бог попал этот фильм за границу они бы сказали вот пожалуйста советская школа чему их учит где учителя. В этом фильме две серии не показали ничиво хорошего, одни гадости, только одно хорошее, что дедушка отдал картины для музея. Вот чему научатся наши ученики как посмотрят этот фильм. Они обязательно в своей школе найдут «Чучело». Это же только подумать довели до такой степени девочку, что решила в костер прыгнуть. Неужели не было ни одного учителя или ученика, чтоб заступиться за нее, а дедушка Майор не мог пойти в школу и заступиться за свою внучку. Да этот фильм современный, но нет сейчас таких детей чтоб она допустила чтоб ее звали Чучело. Она с первого слова нестала бы ходить в школу ее задело самолюбие что ее обозвали. Так что снимать с экрана этот фильм и больше не выпускайте таких фильмов. Вы даете повод ученикам, чтобы они также вели себя в школе как эти ученики. Когда вышли из кинотеатра все пожилые люди возмущались этому фильму. И никто не одобрил. А думаю к вам на Мосфильм придут только плохие письма хорошие не придут».
Одесситы, 10 человек (без обратного адреса).
«Ролану Быкову, режиссеру. Мы знаем, что к Вам идут гневные письма по поводу Вашего кинофильма «Чучело». Мы слышим, что мамы возмущаются, говоря: наши дети не такие, а, отцы недоумевают: зачем показывать детям жестокость. А их дети говорят о героине фильма: «Ну и дура…» Люди, боящиеся посмотреть правде в глаза, обвиняют Вас в смертном грехе.
Но вы думайте о другом:
В опасные для страны времена колокол бил в набат. Его назначение было одно — привлечь внимание людей. Дальнейшее его не касалось; колокол не отвечал ни за победу, ни за поражение. Ответственность несли люди, разбуженные им. Дело колокола было — предупредить. Пока не поздно. Вы — тот же колокол. Честный художник кино».
Федорина Лидия Ильинична, хирург (Московская обл.).
«Глубокоуважаемый Ролан Быков!
Вот уже которую неделю потрясена, ошеломлена Вашим фильмом «Чучело». Люди уходили после этого просмотра молча, сосредоточенные, заплаканные, Высокая художественная правда, боль за человеческое достоинство, сила настоящего примера — все это в Вашем фильме присутствует в таком страстном, яростном ключе, что лента эта тревожит самое главное в нас самих. Это не фильм, это жизнь, это правда, сказанная в глаза, это чистое, высокое пламя. После этого фильма хочется быть лучше, чище, порядочнее духовно и эмоционально богаче. Спасибо Вам, спасибо всем, кто работал над фильмом, и, конечно же, удивительной Кристине Орбакайте, блистательно сыгравшей, нет, прожившей жизнью своей героини, своей прекрасной сверстницы».
Ник Б. О., пенсионерка, жена старого коммуниста (г. Одесса).
…Как писал сатирик Михаил Жванецкий: «А ваши письма мы пишем сами и сами отвечаем». Думая об этом, я вспоминал Александра Сергеевича Пушкина: «Но мне порукой ваша честь и смело ей себя вверяю»… Писем я храню около тысячи. Из них «ругательных» всего 49 — процент небольшой. Однако именно ругательные письма интересны — в них довольно распространенные, я бы даже сказал, обиходные точки зрения по многим сложным вопросам нашей жизни. Иногда человеку важно самому услышать, что он говорит, самому прочесть, что он пишет. Почитать — сопоставить, подумать. Я, может быть, даю этим письмам неправомерно большое место, но иначе не получится диалога. К тому же и мои «ругатели» не смогут упрекнуть меня в необъективности…
Надо договориться сразу, что никакой фальсификации писем тут быть не может. И хоть, конечно, мучает вполне понятная боязнь саморекламы, но выхода все равно нет — не подправлять же соответственно критические письма. В интересах общей драматургии буду печатать письма поровну — хорошие и плохие — и общий баланс скромности надеюсь сохранить…
«Р. Быков! С гневом и отвращением посмотрели мы фильм «Чучело». Как вам не стыдно, гнусный пасквиль, насквозь фальшивый вестерн выдавать за «произведение искусства». Я 47 лет проработала в школе, стыдно мне, что неискренний, малоодаренный человек (а я вас именно таким и считаю) взялся не за свое дело. Пошло, неестественно. Откуда этот «суд Линча»? Откуда избиение детьми друг друга! И еще: как могли вы вместе с «заботливой» экстравагантной мамашей А. Пугачевой (ей важна реклама) позволить играть такую роль маленькой, хрупкой девочке, связанную с тяжелейшими душевными переживаниями?
Не скрою, что мотивированное и исчерпывающее письмо мы (4 педагога-ветерана, из которых двое б. директора московских школ) направили в вышестоящие организации, где должны понять нас — коммунистов — ветеранов партии и труда.
И еще! Вспоминаю все Ваши выступления в кино, в частности в пошлой кинокартине с Софией Ротару, нечто «любовное», когда вы на коленях, перебирая интимные части ее туалета, умоляете петь. К счастью, фильм этот получил заслуженную оценку и в прессе и в общественном мнении.
Стыдно, отвратительно! А эта вереница мерзких типов из актерских династий (Санаевы и пр.)!
Постыдитесь. Признайтесь публично, что к/ф омерзительный, пошлый, никому не нужный! Эх вы!» Соловьева Л. В. и другие (без обратного адреса).
«Здравствуйте, уважаемый мастер!
Большое, огромное Вам спасибо за умный, благородный, мужественный фильм.
Так получилось, что сначала мне пришлось прочитать одну отнюдь не положительную рецензию на Ваш фильм. И уже затем посмотреть картину. И если Вы сомневаетесь или если Вас хотят заставить сомневаться в правильности того, что Вы сделали, пошлите всех к черту! Сначала снимают волосы, а затем голову… Лысым терять нечего. Поэтому будем, надо обязательно бороться! Бороться за нас, за наше будущее, за наших детей. Вы сделали большую, тяжелую работу. Вы поставили, нет, Вы показали нам нас самих. Спасибо Вам! Огромное спасибо Юрию Никулину. Очень радостно, что он полон сил и энергии. Спасибо ребятам за отличную игру. Впрочем, они-то как раз не играли. Они жили. Хочется верить, что в их жизни подобного уже не произойдет.
Еще раз благодарю Вас за все! От всей души желаю Вам дальнейших творческих успехов. Вы делаете огромное, доброе дело! Спасибо Вам!»
Денисов Петр, военнослужащий (г. Хабаровск).
С тех времен, когда писались изящные письма, рассылаемые в надушенных конвертах, прошли века. С той поры, когда разгневанный Иван Грозный писал свои послания предавшему его князю Курбскому, полные, как пишет академик Д. С. Лихачев, особого средневекового русского юмора, лет прошло и поболе. Но во все времена вельможи и думные дьяки, челядины и просто умеющие писать сочиняли хитроумные послания, рассылая их по множеству важных адресов. В Венеции, в знаменитом Дворце дожей, до сих пор сохранились специальные «щели» для таких писем. Они есть и со стороны улицы и в стенах между залами, внутри самого дворца. Каждый мог написать письмо и улучить момент, чтобы опустить его в щель незаметно. Но при этом существовал закон: если письмо оказалось анонимным и удавалось отыскать автора, его казнили. Эти времена ушли, но одно ясно: доносов всегда было немало — просто грамотных стало больше.
Меня поражает, отчего письма, критикующие картину, большей частью анонимные? Правда, есть письма развязные, я бы даже сказал, беспардонные — в таких случаях подписываться, может быть, и совестно. К сожалению, требование вежливости иногда происходит в форме махрового «трамвайного хамства», а призыв к доброте делается с такой злобой, что остается только настаивать на «недоброте», как на своем последнем достоинстве. Но одна подпись на подобном письме оказалась весьма интересной: «Кто писал? Неважно!.. Ивановы, Петровы, Сидоровы!» В этой надписи разгадка, тут образ: Ивановы, Петровы, Сидоровы — это уже все! Весь народ! Самая характерная черта анонима — он смело берет слово от имени всего народа, при этом трусливо скрывает свое имя, страшась ответственности.
…Сколько ни думаю о зрителе как о точке отсчета, сколько ни удивляюсь его тонкой прозорливости или, подчас, абсолютному непониманию, — все больше вижу, что он для меня загадка, головоломка, разгадать которую не легче, чем ответить на вопрос: «Почему вы поставили этот фильм?»…
Свободное копирование
