Autoren

1427
 

Aufzeichnungen

194062
Registrierung Passwort vergessen?
Memuarist » Members » Vasily_Botkin » Письма об Испании - 15

Письма об Испании - 15

07.06.1845
Мадрид, Испания, Испания

   Летняя жизнь в Мадрите не разнообразна: прогулка на Prado с сигарой, мороженое, поездки в Аранхуес, в Лагранху составляют здесь все удовольствия лета. Вечера в домах редки. Есть два рода вечеров -- tertulias: на одних танцуют под фортепиано, играют Герца и Черни, поют итальянские арии; вообще музыкальная сторона тертулий не блестяща. Испанские дамы, к которым так чудесно идет их национальный костюм, в обществах все одеты в костюм французский -- и почти всегда неудачно; испанских танцев не танцуют; фанданго и болеро (о качуче уже нечего и говорить) в обществах считаются неприличными, и я никак не мог упросить двух дочерей хозяйки дома, с которым я очень хорошо знаком, решиться протанцевать какой-нибудь испанский танец; они отговариваются от этого, как от вещи совершенно невозможной. Здесь танцуют вальс и контрданс. "Порядочное" общество здесь национальность предоставляет народу. Равным образом в этом обществе более говорят по-французски... Мне кажется, смотря на всех этих "образованных" испанцев, что Испания собственно разделена на две партии: на Испанию старую и неподвижную, и на Испанию, преданную идеям и учреждениям Франции и Англии. Одной недостает народности, национальных корней, другой -- чувства будущности и новых государственных интересов. Если здесь народ с такою враждебностию глядит на все цивилизующие начала, это, главное, потому, что они приходят от иностранцев. Трудно представить себе то глубокое презрение, какое оказывает народ к los afrancesados (офранцуженным), но, с другой стороны, и республиканские exaltados нисколько не пользуются народностию... Эта тяжкая борьба, столько лет изнуряющая Испанию, не выходит ли она из бессилия этих двух партий? Одна чужда своей страны, другая -- своей эпохи; одна состоит из жителей Франции и Англии, забывших Испанию, другая -- из готфов и кантабров XI века,[1] не понимающих ни промышленности, ни источников народного богатства, которые на единство смотрят с враждебностию и которые ничего не видят далее своей деревенской колокольни и своих общинных прав. Одни хотели воротиться в средние века, другие -- слепить Испанию по образцу Франции и Англии, -- партии равно пустые и химерические, равно бессильные, порождающие одни беспрестанные реакции. Не здесь ли причина этим постоянным и бестолковым переворотам, этому смешению слабости и кровожадности?..

   Но возвратимся к нашим вечерам. Я забыл сказать, что они еще замечательны тем, что как бы жарко ни было в комнатах и как бы долго ни продолжался вечер, вам не предложат никакого прохладительного питья. Благодаря простоте привычек своих испанцы, кажется, не чувствуют в этом никакой надобности и одной водой веселятся на своих тертулиях от всей души.[2] Эту простую, природную веселость, это ясное расположение можно видеть только в обществе испанском. О простоте здешних мебелей и уборки комнат вы не можете составить себе понятия. Тот комфорт, каким окружает у нас себя всякий чуть-чуть не бедный человек, здесь можно найти разве в доме богатого гранда, да и то afranoesado. Вообще стены комнат выкрашены обыкновенно белой известью, каменный пол устлан ковром из плетеной соломы, стулья самые простые и бог знает каких древних форм; стеариновые свечи здесь роскошь. Я говорил о танцевальных вечерах, но для меня еще интереснее здешние вседневные вечера, составленные из одних общих приятелей дома. Только на таких вечерах можно узнать всю любезность испанского характера. Трудно понять, как при однообразии мадритской жизни семь, восемь человек близких знакомых находят средство беспрестанно оживлять разговор остроумными замечаниями, смешными рассказами, наконец, этим постоянным, неистощимо-веселым расположением духа. Ах, если бы испанцы могли взамен того, что они так неловко заимствуют у Европы, сообщить ей хоть немного своей кроткой, доброй, беззаботной веселости, о какой Европа не имеет понятия! На этих вечерах учтивость чрезвычайная, даже несколько церемонная, осведомления о здоровье всегда продолжительны и повторяются с одинаковою обстоятельностью каждый день; но, кроме некоторых этого рода формальностей, обращение очаровательно-фамильярно. Здесь дамы и девушки называют мужчин просто по именам: don Antonio, don Esteban; мужчины, с своей стороны, также пользуются этим обычаем: dona Dolores, dona Matilde... и этот обычай, по-видимому самый незначительный, придает разговорам и отношениям какой-то дружественный колорит, так что в испанском обществе тотчас чувствуешь себя свободным.

   В Мадрите нет народных балов, и вообще в Мадрите народ танцует мало; может быть, la flema castellana (кастильянская флегма) тому причиною, тем более что из всей Испании Кастилья самая не певучая и не танцевальная провинция.[3] Только по воскресеньям, за королевским дворцом, внизу, под тенью каштанов, случаются танцы. Оркестр состоит из двух гитар и тамбурина, к ним танцующие присоединяют свои palillos[4] (кастаньеты); один из гитаристов поет, -- здесь все танцы суть вместе и песни, -- и бал идет с большою живостью. Меня особенно поражает в них ловкость и отличные манеры мужчин, их изящная вежливость с женщинами, это свобода без наглости, увлечение без всякой грубости. Больше всего танцуют bolero и jota aragonesa. Арагонская хота очень проста и более состоит в прыжках, нежели в движениях стана, которыми отличаются почти все испанские танцы, но она очень жива, весела и танцуется в восемь и больше пар. Здесь можно любоваться и на мадритских manolas; это здесь то же, что в Париже гризетки. Но manola... увы! .. вытесняется французским влиянием: это тип уже исчезающий, но в высшей степени оригинальный, исполненный странного соединения прелести и буйной дикости, целомудренной красоты форм и откровенной наглости, происходящей не от разврата, а от стремительно вспыхивающих страстей, не знающих себе никакого предела, и на которые ни религия, ни общественные формы не имели никакого влияния. Это природа, во всей своей целости. Лица их почти все бледно-коричневые, взгляд больших черных глаз смелый и удалой, массивная коса, собранная в один огромный узел, слегка прикрыта мантильею, короткое платье, но вам лучше меня опишет манолу эта народная песня о маноле; жалею, что не могу здесь передать вам ее увлекательной и живой мелодии:

  

   Ancha franja de veludo

   En la terciada mantilla,

   Aire recio, gesto crudo,

   Soberana pantorrilla.

   Alma atroz, sal espanola,

   Alza, hola!

   Vale un mundo mi manola!

  

   Que calida, у como cruje,

   Si baila jota о fandango

   Y que brio en cada empuje!

   Y que gloria de remango

   En la mas leve cabriola!

   Alza etc. etc.

  

   Con primor se calza el pie

   Digno de regio tapiz:

   Y que dulce no se que

   En aquella cicatriz,

   Que tiene junto a la gola --

   etc. etc.

  

   "Широкая бархатная кайма на перевязанной крестом мантилье, стан сильный, жест резкий, дивная икра, душа хищная, испанская ловкость... стоит целого мира моя манола!

   "Как горит она, как хрустит, когда танцует хоту или фанданго; какая энергия в каждом взмахе, -- и что за удивленье, как встряхивается у ней платье, при самом легком прыжке... стоит целого мира моя манола!

   "Деликатно обута ножка, достойная царского ковра, и не знаю, что за прелесть в этом рубце, что на шее у ней... стоит целого мира моя манола!".[5]

 



[1] готфы (готы) -- германские племена; вестготы (западные готы) завоевали Испанию в V в. (частично затем смешавшись с местными племенами) и правили страной до начала VIII в., до нашествия арабов; кантабры -- горный народ, живший в Испании до нашей эры; выражение Боткина "готфов и кантабров XI века" -- условно обозначает вообще древних испанцев.

[2] "Tertnlias, наверно, дорого не обходятся тем, которые их устраивают. Прохладительные напитки здесь не поражают своим обилием: нет ни чая, ни мороженого, ни пунша; только на столе в первом салоне стоит дюжина стаканов воды, абсолютно чистой, с тарелкой печенья" (Gautier, p. 115--116).

[3] Готье вообще скептически говорил об испанском танце: "Что касается baile national (национального танца -- исп.), он не существует. Нам говорили в Витории, в Бургосе и в Вальядолиде, что хорошие танцовщицы находятся в Мадриде; а в Мадриде нам сказали, что настоящие танцовщицы качучи существуют только в Андалузии и Севилье" (Gautier, p. 118).

[4] Palillos -- андалузский провинциализм, вид кастаньет.

[5] Автор этой песни (letrilla) -- Мануэль Бретон де лос Эррерос. Боткин ее значительно сократил: у него вторая и третья строфы соответствуют пятой и шестой оригинала, остальные не воспроизведены. Акад. М. П. Алексеев считает, что отсутствующие строфы "рисуют манолу не в столь идеализированном виде, в каком она представлена русским путешественником" (Алексеев, с. 193). По существу же манола представлена с начала до конца в довольно вульгарном виде: именно такой она больше нравится своему возлюбленному (ср.: Breton delos Herreros M. Obras. Т. V. Madrid, 1884, p. 220--222). Готье пользовался этой народной песнью для своей знаменитой "Сегидильи":

  

   Un jupon serre sur les hanches,

   (Юбка, натянутая на бедрах,

   Un peigne enorme a son chignon,

   Громадный гребень в шиньоне,

   Jambe nerveuse et pied mignon,

   Быстрая ножка и миленькая ступня,

   Oeil de feu, teint pale et dents blanches,

   Огненные глаза, бледное лицо и белые зубы,

   Alza: ola!

   - Ну-ка!

   Voila

   Вот

   La veritable Manola.

   Истинная манола).

 

11.04.2020 в 15:54


Присоединяйтесь к нам в соцсетях
anticopiright
. - , . , . , , .
© 2011-2024, Memuarist.com
Rechtliche Information
Bedingungen für die Verbreitung von Reklame