Техникум 18. И всё же это тайга!
При слове «тайга» представляются картины глухого девственного леса, заваленного упавшими старыми деревьями, в котором привольно живут мощные лесные звери. Да, такая тайга есть в Сибири и на Дальнем Востоке, но мы работали в зоне Европейской тайги. Звучит непривычно, эти псковские хвойные леса большей частью выглядели в те годы ухоженными, старых валяющихся деревьев в больших количествах не попадалось, а местами лес и вовсе напоминал ухоженный парк. Но всё же это была тайга. Реальная, со всеми своими опасностями, о которых зачастую мы в наши молодые годы не задумывались, не имея местного житейского опыта.
Ранее я описывал как осваивал валку деревьев, рискуя расстаться с жизнью. Это была первая в моей жизни делянка, на которой провёл не один день, сваливая деревья с корня и подготавливая товарищам модельные отрезки для замеров. Они в это время работали за небольшим перевалом на соседней делянке.
Был обычный тёплый летний день. Я обрубал сучья, передвигаясь от одного поваленного дерева к другому, очки с большими минусовыми диоптриями запотевали, потому приходилось периодически останавливаться и протирать стёкла. В один из таких моментов, когда я распрямился, перестав тюкать топором и переводя дух, вдруг услышал неподалёку от себя в молодом хвойном подросте какой-то шум. Зная, что сразу за этими молодыми сосёнками пролегает лесная дорога, подумал, что это мои парни шумят. Окликнул:
- Эй, мужики, чего вы там?
В ответ слышу только какую-то возню, потрескивание веток, и ни одного голоса, только пофыркивание. Решив, что ребята захотели меня разыграть, демонстративно перестал обращать на этот шум внимание и продолжил работу. Тюкаю топором, а в голове крутится: «Чего это они надумали, до обеда же ещё больше часа?»
Когда наступило время идти на обед, стали собираться вместе, тогда всё и прояснилось. Оказалось, что рядом со мной, метрах в двадцати шумели не мои парни, а медведица с медвежатами! Их босые пятки и когти хорошо отпечатались на песчаной дороге, по которой мы направились на обед. Не сказать, что это было приятное для нас событие!
Вообще, зверя в лесу всегда много. Но я потому и выбрал себе работу в лесном хозяйстве, что деревья с моим упавшим зрением рассмотреть ещё как-то мог, а вот зверей практически не замечал. Они же наблюдали за мной и моими товарищами довольно часто. И звери, и птицы, и ещё, наверное, какая-нибудь лесная живность.
Одно из новых мест нашей дислокации оказалось на берегу лесного озера. Жить тогда пришлось в палатке, вокруг ни души, только за озером в хорошую погоду просматривались вдали несколько крыш какой-то деревеньки. Нас от тех обжитых мест отделяло озеро и верховое болото, питавшее озеро водой. Прожили мы в этом месте довольно долго. Когда поселялись, рядом с нами была длинная узкая поляна площадью около гектара, вся покрытая красиво цветущим люпином самых разнообразных расцветок. В дни, когда мы снимались с этого места, та же поляна была сплошь покрыта цветущим кипреем.
С нашей стороны до ближайшей деревни было километров пятнадцать, которые мы иногда преодолевали, отправляясь пешком за продуктами и свежим хлебом.
Однажды я с бригадиром возвращался к палатке по лесной тропинке. Шли налегке, за поясом сзади у меня топор, никакого другого оружия у нас не было. Идём, разговариваем, прошли уже большую часть пути, оставалось километров пять.
Хорошо запомнилось, что широкая тропа, по которой мы бодро шли, почти дорога, в одном месте сужалась и отклонялась резко в сторону примерно метра на полтора, огибая густую растительность. Высоко поднявшееся с утра солнышко сверкало на листьях этого выступа заставляя жмуриться при постепенном к нему приближении. Я шёл слева, и чтобы обогнуть этот выступ, мне потребовалось потеснить моего напарника, сделав пару шагов в ту сторону, по которой он шёл.
В тот момент, когда я стал поворачивать, не думая ни о чём кроме того, чтобы при таком резком повороте не столкнуться с Бородиным, удерживая одновременно в голове нить интересного для меня разговора и только краем сознания отмечая как сильно слепит уже совсем рядом листва …
В это самый момент прямо мне в лицо на высоте чуть выше головы раздался мощный рык! Потом было ощущение, что я даже почувствовал чьё-то смрадное дыхание!
Мгновенно тихое мирное летнее утро перестало быть таковым! В следующий момент я осознал себя метрах в трёх от этого места с топором в руке, краем глаза фиксируя улепётывающего моего начальника метрах в десяти от себя, который бежал почему-то по дуге не разбирая дороги.
Когда пришли в себя и немного успокоились, я предложил Андрею осмотреть место, где сидело животное, которое, как я услышал, пока стоял в ожидании нападения, с лёгким шелестом удалилось, передвигаясь по деревьям, так как звук шёл сверху, постепенно удаляясь. Андрей категорически запретил это делать, и мы ушли с места происшествия.
Кто это был, оставалось только гадать. Предположили, что это сидела в засидке рысь. Вспомнился рассказ моего деда, что в Коми они носили топор за шиворотом, надев для этого специальный кожушок из бычьей кожи. Рысь всегда старается при внезапном нападении перекусить шею, натыкается на железо топора и это даёт человеку время на то, чтобы выхватить нож и выйти из такой схватки победителем. Если бы я шёл тогда один, некому было бы писать эти строки.
Не знаю почему, может быть по большой моей глупости, но дикого зверя я в лесу никогда не боялся. Опасался людей, особенно с собаками, а зверя – никогда. Люди, редко в лесу бывающие, больше почему-то опасаются зверей, хотя и людей боятся тоже. Меня побаивались, было дело.
Вскоре после выше описанного случая наш бригадир дал мне задание сходить в расположение основной экспедиции за продуктами. Надел рюкзак и рано утром отправился в путь. Ни карты. Ни компаса не было, по тропинке только раз прошёл до этого, так что не мудрено, что с пути я в тот раз сбился. Явно один из холмиков не с той стороны обошёл.
Вообще заметил, что большая земля, которая возвышается над тобой, очень с направления сбивает. Холм ли это или в глубоком овраге ползаешь, но, когда выберешься из такого места, ощущается сбой внутреннего чувства правильного направления. Не раз потом это за собой в лесу замечал.
Короче, сбился я в тот раз и обнаружил это, когда упёрся в озерцо, за которым виднелась деревня. Причём, прошёл по моим прикидкам километров шесть, а до первой деревни, за которой в километрах двух находилась наша база, нужно было топать тринадцать километров. И никаких озёр на пути быть не должно.
Вариант обойти озеро и спросить дорогу в деревне от себя отогнал, потому что можно было натолкнуться на болото или другую естественную преграду. Потому, прикинув по часам направление строго на север, благо был солнечный летний день, направился в путь. По моим расчётам я должен был рано или поздно выйти на дорогу между двумя районными центрами, которая лежала на линии восток-запад. Расчёт мой оправдался и на эту дорогу я вышел. Но в каком месте, понять было невозможно. Требовалось спросить у кого-нибудь, только машины по этой дороге проезжали очень редко, и я побрёл на запад, просто чтобы куда-нибудь выйти или кого-нибудь встретить.
Теперь представьте мой внешний облик того дня. В кирзовых сапогах, в зелёном противоэнцефалитном брезентовом костюме, сзади за поясом топор, на спине рюкзак, на голове и на лице растительность одинаковой двухмесячной длинны, очки не интеллигентного вида, очень уменьшающие глаза. Да, ещё передний зуб был наполовину обломан, а лечить зубы в московской области, где я в техникуме учился не было никакой возможности. Вот иду я весь такой колоритный по дороге и встречаются мне люди, человек семь, собирающие на склоне вблизи дороги землянику.
Как только меня увидели, сразу собрались в кучку к своим машинам, один из мужчин вышел мне навстречу. На вопрос, в какой стороне нужная мне деревня, махнули в ту сторону, откуда я пришёл, а как только отошёл от них, попрыгали в машины и уехали. Иду, про себя думаю: «Не обманули ли с перепугу»?
Довольно быстро показалась нужная мне деревня, а от неё до нашей базы, находящейся в соседней деревне уже рукой подать! Вскоре был уже на месте.
На базе в те дни жили и вроде как работали студенты пединститута, большую часть времени валяющихся на траве «пупом вверх», загорая. Вид у них был измочаленный, как будто они не на травке валялись до моего прихода, а целый день вокруг деревни бегали. Меня они встретили почти враждебно, хотя повода конфликтовать не было.
Борис Моисеевич обрадовался, выделил макароны, крупы и тушёнку, выдал деньги на покупку хлеба в магазине.
- Валера, мы уже пообедали, там в кастрюле ещё осталось. Ты поешь, как раз обеденный перерыв в магазине закончится. Идти мимо будешь, хлеб там купишь.
Поесть так поесть, кто бы после нескольких часов блуждания по лесу отказывался? Я подошёл к газовой плите, на которой стояла двухведёрная кастрюля с ещё тёплым борщом. На дне оставалось литров пять. Возиться с тарелками не стал, взял черпак и доел всё содержимое. Чего же добру пропадать раз все уже поели!
Мне потом рассказывали, как возмущались эти горе-практиканты, когда узнали, что я один съел весь остаток борща. Обнаружилось это, когда после меня, ближе к вечеру, приехали «два еврея», им предложили тоже откушать борща, но его в кастрюле не оказалось ни капли.
- Ну ничего себе он жрать горазд! – понеслось в мою сторону.
- Зато сразу видно, что ребята там работают, а вы тут всё на аппетит жалуетесь, - резко успокоил их Борис Моисеевич.
Мне потом никто никаких нареканий не высказал. А практиканты эти уехали, украв у меня тетрадь с записями, которые вёл в читальном зале во время учёбы, переписывая советы для жизни в лесу. Ох, повезло этим «пидагогам», что тогда мне больше не встретились!
Пообедав и затарившись, в хорошем настроении я направился в обратный путь. Подходя к магазину, а время было половина третьего, увидел ту картину, которую мне когда-то описали местные женщины в ответ на вопрос: «А мужики у вас есть?» «Конечно есть, после двух у магазина увидишь!» Имелось ввиду, что после двух продавался в те времена алкоголь.
Подходя к магазину, я увидел, как вышедший только что из его дверей мужик делает несколько неуверенных шагов и валится на траву рядом с тропинкой. Подойдя поближе обнаружил, что довольно красиво, в правильный такой рядок улеглось уже больше десятка местных аборигенов. Хмыкнул весело от вида такой картины и зашёл в магазин.
За прилавком стояла средних лет продавщица, которая, пока я глядел ей в глаза, размышляя, что мне ещё купить кроме хлеба, потянулась рукой к бутылке водки за своей спиной, не сводя с меня глаз.
- Мне, пожалуйста, семь буханок хлеба и … - я замолчал, не видя никакой реакции на мои слова.
Несколько долгих секунд продавщица оставалась в ступоре с зависшей рукой, почти взявшей бутылку водки. Не дождавшись никакой реакции, я произнёс:
- И килограмм сахара.
С большим трудом, стряхивая с себя оцепенение, продавщица наконец-то пришла в движение и медленно повторила вслед за мной, как бы, не веря в реальность произошедшего:
- Хлеба, … сахара?
Тут она сразу засуетилась за своим прилавком, находя нужное и всё ещё недоверчиво поглядывая в мою сторону. Направляясь к двери я спиной ощущал её изумлённый взгляд.
Это была не единственная в той местности женщина, впавшая в прострацию при виде непьющего человека мужского пола.
Свободное копирование
