Ужасно хочется разболтать тайну. Как парнишка Сноуден. Слушайте.
Мне пришлось работать в Швеции. Меня отвезли вглубь страны куда-то, на секретное производство и полигон. Миролюбивые, нейтральные, работящие шведы ремонтировали там танки для всех воюющих сторон. И на прилегающем полигоне их испытывали, чтобы те не промахивались.
Меня повели по цеху, где в ряд стояли танки всех времен и народов. Слепила сварка. Рваные дырки в броне разделывали и вваривали пробки. Чинили всякие танковые помпы и турели, включая допотопные дизеля. Я узнавал некоторые модели – тут были и Т-34 и Шерманы времен Второй Мировой, и М60 Паттоны, и экзотические монстры неизвестного происхождения...мой сопровождающий ужасно обрадовался моим знаниям. Он гордился своей специальностью.
Вот как надо жить! Оставаться нейтральным, и кормиться от всех!
*********************************
Американские работоголики - жуткие рыболовы. Они либо вкалывают в поте лица, либо сидят неподвижно где-нибудь на берегу и смотрят затуманеным взглядом на неподвижный поплавок. И при этом, я абсолютно уверен, раздумывают над проблемами службы. Поэтому у них всё получается.
Так что, когда я работал в Калифорнии, наши трудяги организовали рыбную ловлю на альбукора – это такой тунец, по форме похожий на пингвина, с крыльями. Он хищный и ходит стаями в поисках харчишек в открытом океане. Вся эта стая летит под водой с бешеной скоростью на своих крыльях. И каждый рыб весит 10 – 12 кило.
Я-то вообще не рыболов. Мне стоит посмотреть на поплавок, как я засыпаю с угрозой упасть в воду. Наверное потому, что я и работать тоже не очень. Не работаголик, уж это точно. Но пойти ночью в океан было очень соблазнительно.
Мы собрались в порту Сан-Диего в 12 ночи. Нас вместил зафрахтованный тунцелов на 30 человек. И на каждого там был серьезный спининг с леской чуть не в палец и здоровенной катушкой. Страшное дело!
Как только мы вышли из порта в океанскую ночь, все расползлись по многоэтажным нарам в трюме, этажей в пять. Забираешься одетым в такую щель и спишь под дребезжание и вонь дизеля.
Мы так проспали почти до рассвета. Этот корвет вышел сначала в нейтральные воды, а потом в мексиканские. На корме сидел морской волк с двумя длиннющими лесками, метров по сотне. Эти лески закреплены на корму через приличного размера колокол.
Чуть начало светать – прозвенел колокол – альбукор схватил, подъем! Наконец наткнулись на большое стадо тунцов. Корабль притормозил и сделал большой круг. Стадо тунцов оказалось по правому борту.
Озверевшие, непроспавшиеся рыболовы повскакивали и неумытые, на ходу наживляя сардинки ринулись на правый борт. Судно остановилось и накренилось направо. Вода по правому борту кипела плотной толпой хищников – они завтракали огромным стадом сардин. И азартные рыболовы подбрасывали им еще наших сардин на крючках. Клёв моментальный.
Рыбу вытащить невозможно, она как конь рвется на волю, ее отпускают и аккуратно подтягивают к корме, в свободное от рыбарей место. Потом опять отпускают, и подтягивают. Ее надо утомить, чтоб она не как конь. Когда она притомится, служивый с огромным багром прижимает тунца к борту и крюком тащит на палубу.
Все тридцать наших трудоголиков-рыболовов одновременно подсекали, водили, отпускали чуть и подтягивали, мечась вдоль борта. Лески путались, спиннинги передавали поверх голов, чтоб кого не придушило леской, все кричали и потели от натуги. Было пасмурно и чуть светало. Один за другим мои трудоголики тащили тунцов и азартно забрасывали опять через головы тащивших. Гвалт, как на Одесском Привозе, куда завезли свежих кур. Американцы ТОЛКАЛИСЬ! Вы представляете такое?! Они налегали друг на друга животами и дышали в затылки. Даже в армии такого не бывает во время решительного отступления!
А я, будучи самым хитрым, ловил с левого борта, где никого из рыбарей не было. Свобода и полно места! Ух я дошлый! Ух, я им покажу! Я не люблю кучковаться, а они буквально лазили друг по другу вдоль продуктивного правого борта, в ажиотаже опираясь носками ботинок в карманы соседа. Концерт Битлов в женском монастыре!
У моего же левого борта всё было спокойно. Неужели ни один тунец не позарится на мою сардинку?! Ведь должен быть и в их стаде одиночка вроде меня! Где ты мой скользкий собрат? Я даже поплевал на сардинку, как этот делал комик ДеФюнес в одном из фильмов. И как он, я пристукивал ножкой, давая рыбе понять – здесь свои!
Но тупая рыба ни за что не хотела поднырнуть на левый борт. У меня прорезался азарт, спрятанный под глубоким пониманием вселенной и устройства бурового долота. Понятно почему эти альбукоры не сэволюционировали дальше хищной, тупой рыбы. У них неотзывчивые души, если у них они есть...
Вдруг охота кончилась. Стадо тунцов чем-то испуганное моментально ушло. Всё счастье длилось от силы десять минут. Почти все мои сослуживцы поймали по огромной рыбе. Несколько самых трудоголиков, вроде нашего президента Джорджа, поймали по две. Только я, несчастный отщепенец, остался обезрыбенным.
И когда рыбаки с восторгом обменивались впечатлениями и разводили руками намного шире плеч, как это делают все рыбаки мира, я грустно притулился на корме и подумывал, не похитить ли мне ведро сардин-наживок в качестве трофея...
Иногда толпа ведёт куда надо...
*********************************
В глубокой молодости я был физически сильным и красавцем. Это я точно знаю – так мне всегда говорила моя мама. И поэтому в МАДИ меня назначили знаменосцем на одну из Первомайских демонстраций. Я шел во главе колонны студентов от Тверской Ямской, где тогда размещался славный ВУЗ, к Красной Площади, где размещалось не менее славное начальство.
Надо отметить, продвижение Первомайской демонстрации необычайно медленно, поэтому, пока мы добирались до цели, наша колонна редела из-за выпивших комсомольцев. Но я гордо нес знамя, хотя оно было какое-то двухслойное, вышитое золотом по кровяному фону и с плетеными золотыми кистями и потому весьма тяжелое, как утюг. Пока мы дошли, наконец, до Моссовета, я уже прилично устал, но играли гармошки, и поэтому было весело.
У Моссовета мы опять остановились по неизвестной причине. И пока мы стояли, пошел серьезный дождь. Уже тогда я был необычайно находчивым – чтоб не промокнуть, я завернулся в знамя.
Но студенты роптали, дождь жутко мешал ликованию. И через полчаса мокрого ожидания, по колонне пронеслось – «демонстрация отменяется!». Все вздохнули с облегчением и тут же исчезли, а я остался укрытый знаменем.
Потом приехала полуторка и собрала транспоранты «Слава начальству!», «Мы любим тебя, наш вождь!», «Вперед туда!» и другие. И мое знамя тоже.
Но, когда я раздрапировался из-под знамени, наш серетарь Партбюро, Пьянов с кафедры Марксизма, ахнул и остолбенел. Он ценил меня как знаменосца и отвечал за мое благосостояние. А я вылез из-под знамени весь окровавленый. С головы до ног! Пролетарская кровь линяет со знамен!
Я успокоил Александра Егоровича – не надо скорую, отмоюсь. Но брюки, брюки...
Дааа, под красным знаменем не очень-то спрячешься...
*********************************
До великого Йеллоустон Национального парка от дома ехать три часа. Высокогорный парк размером 60 Х 60 километров. Здесь полно бизонов, медведей, волков, оленей и всякой живности. Глубокие каньоны, реки и водопады.
Парк представляет собой пробку в кратере супервулкана. Таких всего два или три на Земле. 60-километровая пробка плавает на кипящей магме десятки километров под ней. Через трещинки вода просачивается в магму и гейзерами и паром ее выбрасывает на поверхность по всему парку.
Давление магмы огромно, она прожигает себе небольшое отверстие в пробке каждые 200 тясяч лет. Через него, как через жерло гигантской пушки, жидкая магма выстреливает в космос и закрывает атмосферу зонтом пепла. Годами солнце не может пробиться сквозь пелену. Наступает олединение, и почти всё живое погибает.
Американские сейсмологи постоянно отслеживают поведение пробки кратера. Сейчас она наклонилась на 20 сантиметров, то-есть, весь 60-километровый парк наклонился. Выстрел магмы может произойти завтра, а может через 2000 лет.
А вы говорите, в магазинах всё есть!
