Большой театр

Счастливая пора моего детства была украшена благами, которые давало отцу его положение. Вот, например, наши посещения Большого театра - одно из самых сильных впечатлений детских лет. Меня брали туда лет с пяти. Почти всегда мы сидели в роскошной ложе, справа от сцены, прямо над оркестром. Я сетовала, что "наша" ложа располагалась не слева, над арфами, а над барабанами, оглушительных звуков которых вместе с литаврами я боялась. Там, за пространством ложи была еще маленькая. без окон, нарядная, красная с золотом, как весь театр, аванложа, куда в антрактах приносили большую вазу с пирожными, чай, напитки - крем-соду или крюшон. Там же мы и раздевались, минуя общий гардероб.

Боже, какое счастье охватывало меня, когда после гудения наполняющегося зала и негромких звуков настраивавшегося оркестра, гас свет, сквозь оркестр проходил дирижер, по мановению его палочки все затихало, и после увертюры я видела совсем рядом медленно раздвигающийся тяжелый занавес. Будто порыв ветра достигал ложи - свежий запах с легкой примесью пыли, но какой-то особенной, театральной. Всё так близко, певцы и балерины совсем рядом. Однажды мы сидели в партере, слушая уже не в первый раз мамину любимую оперу "Садко". Во втором действии произошла катастрофа. Из-за левой кулисы, как полагалось по ходу действия, на сцену выехал огромный бутафорский корабль с хором на борту. Когда он выдвинулся целиком, заняв собой немногим меньше половины сцены, раздался негромкий треск, корабль накренился и рухнул в сторону зрительного зала, так что высокие мачты накрыли оркестр, и дирижер оказался лишь чуть правее этих мачт. На сцене раздался шум, крики, занавес быстро задернули; испуганные музыканты спешили к выходу из своей оркестровой ямы. Я ничего не понимала и ожидала только возобновления спектакля. Прошло довольно много времени, корабль убрали. Садко, стоя на деревянной дощечке в волнах, спел свою арию и погрузился на дно, и я, как всегда, томилась сомнением: правда ли то, что говорит Дима, будто певец действительно тонет, а дальше петь будет другой артист. Я не подозревала, что могли погибнуть хористы на корабле. Спектакль все же дошел до конца. В газетах потом появилось маленькое сообщение об этом несчастном случае.

В Большом театре в детстве я видела и слышала "Садко", "Снегурочку", "Князя Игоря", "Евгения Онегина", "Сказку о царе Салтане", "Кармен", "Лебединое озеро", "Красный мак", "Пламя Парижа", "Щелкунчика". Всё казалось таким необыкновенным, всё блестит, сверкает, искрится, балерины такие красивые. А между тем из нашей ложи я видела однажды, как поскользнулась и тяжело упала балерина, а в любимой маминой "Снегурочке" певица, исполнявшая Весну, просила и ждала подсказки от суфлера. Но почему-то это не нарушало магии театра.