Autoren

1427
 

Aufzeichnungen

194062
Registrierung Passwort vergessen?
Memuarist » Members » Svetlana_Obolenskaya » Отец и мы - 1

Отец и мы - 1

01.11.1930
Москва, Московская, Россия

Что помню я об отце в раннем моем детстве? Всегда занят, всегда нет времени, работает в своем кабинете, где у него на столе стоят на длинных ножках два флажка - наш и шведский. Здесь же огромная многоязычная библиотека, всегда он весь в книгах. Папа работает, и ему нельзя мешать - вот главное, что мы, дети, знали о нем. Он требует абсолютной тишины, потому-то во второй кремлевской квартире его комнаты на другой стороне лестничной площадки, отдельно от нас. На его кровати лежит белое верблюжье одеяло. На даче его комнаты - на втором этаже, тоже чтобы никто не мешал. Очень вспыльчив. Все немного его боятся.

 

Папа выходил по утрам в столовую, читал газету, разговаривал с нами, но все же всегда был далек. Не помню, чтобы был ласков, со мной - никогда. С явной нежностью и нескрываемой любовью относился только к Вале, составлявшем все его надежды. Он специально занимался его воспитанием, следил за его чтением, учил его составлять конспекты, писать сочинения, мечтал о том, что будет вместе с ним читать Маркса, называл его "Н.О. 2-й". Впрочем, еще он любил компанию своего старшего сына Димы, охотно сиживал с его друзьями за столом, разговаривал, шутил и любил петь с ними хором. Он дирижировал этим хором, когда они пели песни его революционной молодости - "Колодники", "Замучен тяжелой неволей". Он и нас, младших, учил этим песням:

 

"Спускается солнце за степи, вдали золотится ковыль,

 

Колодников звонкие цепи взметают дорожную пыль...

 

Динь-бом, динь- бом, слышен звон кандальный,

 

Динь-бом, динь-бом,путь сибирский дальний,

 

Динь-бом, динь-бом, слышно там и тут-

 

Нашего товарища на каторгу ведут!"

 

Папа хорошо играл на рояле. Играл, помню, Патетическую сонату Бетховена и Лунную тоже, полонез, вальсы и мазурки Шопена. Звуки этих произведений, запомнившиеся в раннем детстве, но сохранявшие характер неоткрытого воспоминания, долго терзали меня в детском доме напоминанием о прежней жизни.

 

Вот незабываемое впечатление, связанное с отцом, подарившим своим детям несравненную радость. Не так часто, но и не так уж редко он читал нам вслух. Был разработан ритуал. Мы садились на диване, по очереди кто-то из нас троих сидел рядом с ним. Он сам заготавливал для нас какое-то питье, которое мы называли вином (думаю, что это был разбавленный фруктовый сироп), каждому давал стаканчик. Открывал книгу, и начиналось бесконечное наслаждение; в конце неизменно просили: Папа, еще! И папа не оставался глухим к нашим просьбам. Что он нам читал? Детские книги, может быть, читала нам мама, читали, конечно, и сами (я выучилась читать в три года, чем вызывала всеобщее удивление. Однажды при гостях мне дали газету, и, сильно картавя, я бойко прочла: Новости рынка) - Маршака, Чуковского, позже - Кассиля, Гайдара. А с папой? Помню, как читали Жюль Верна. Открывались огромные, в кожаных переплетах, тяжелые атласы, по которым следили путь кораблей и разыскивали места, где находился Таинственный остров или высаживались дети капитана Гранта. Папа читал нам Диккенса, особенно мы любили "Большие ожидания" с их смешным началом. Слова "То-то будит весила", обращенные Джо Гарднери к маленькому Пипу, стали нашими домашними, и Валя, уже студент, писал их маме в лагерь, надеясь приехать к ней на свидание. "Песнь о Гайавате" местами я знала наизусть с папиных слов. Гоголь - "Страшная месть", "Заколдованное место", "Майская ночь", "Иван Иванович и Иван Никифорович", а потом и "Мертвые души", Некрасов, которого он особенно любил, Тургенев, особенно "Записки охотника"; рассказы и "Степь" Чехова; Короленко; "Записки из мертвого дома" Достоевского, "Детство" Толстого, Оскар Уайльд, Гюго, Доде, Гофман, Гейне (и на немецком языке тоже), Киплинг. Пушкина читали мало - "Капитанскую дочку", "Кирджали", "Песни западных славян". Пушкина он только собирался нам читать, очень его любил. В феврале 1937 г. на юбилейной пушкинской сессии Академии наук он сделал доклад о нем, который слушали - не помню где - и мы, дети. Говорил он прекрасно. Доклад этот нигде не сохранился, хотя в газетах я нашла сообщение о нем.

 

Папа придавал большое значение нашему воспитанию, он очень хотел обучить нас языкам. По тогдашнему обычаю, начали с немецкого. Он сам придирчиво выбирал учительницу, из соседней комнаты слушал ее произношение. К десяти годам я говорила по-немецки совершенно свободно, читала, конечно, и даже писала фантастический роман на немецком языке. В двенадцать лет начались - и кончились - уроки английского.

18.12.2019 в 11:46


Присоединяйтесь к нам в соцсетях
anticopiright
. - , . , . , , .
© 2011-2024, Memuarist.com
Rechtliche Information
Bedingungen für die Verbreitung von Reklame