Autoren

1427
 

Aufzeichnungen

194062
Registrierung Passwort vergessen?

Отец - 3

10.10.1930
Москва, Московская, Россия

Я не чувствую себя готовой к тому, чтобы описать и объяснить ту сторону жизни отца, которая, исключая, вероятно, последние годы его жизни, была для него главной - его деятельность и борьбу в партии большевиков. Я не только не готова к этому, но и не могу этим по-настоящему заинтересоваться, хотя по-видимому именно в этом - в его бесконечной оппозиционности, в его любви к Ленину и крайней неприязни к Сталину - следовало бы искать объяснения многого в его жизни. Но я и жизнь-то его почти не знаю, поэтому ограничусь лишь тем, что сохранила моя несовершенная память, и тем немногим документальным материалом, который стал мне доступен в последнее время. В 1993 г. я получила возможность прочитать следственное дело отца. Я читала его, сидя в очень тесном помещении на Кузнецком мосту, куда полвека назад мы, дети, приходили в надежде что-нибудь узнать о его судьбе после бухаринского процесса и где мы не узнали правды да и вообще ничего почти не узнали. Теперь в маленькой комнате вокруг большого стола сидели несколько человек, занятые тем же, что и я. Душно и не очень светло, дела дают на два-три часа, делать выписки можно беспрепятственно. Человек, выдававший мне эти дела, любезно предложил сделать копию фотографий на дипломатическом паспорте, приложенном к делу. Фотографии отца, сделанной при аресте, в деле не оказалось.

 

Кроме текста приговора и справки о приведении его в исполнение, лежит лишь один протокол допроса от 16 ноября 1937 г. (прошел месяц после ареста). Разумеется, этот допрос был не единственным, и вся драматическая история следствия, не говоря уже о его палаческой сущности, остается скрытой. В основном протокол содержит длинную историю признаний обвиняемого, носящих тот характер, который так ярко выразил герой фильма Тенгиза Абуладзе "Покаяние" (удивительно - для нас этот фильм так много значил, а теперь почти забыт!), сообщающий следствию, что он рыл туннель от Бомбея до Лондона. Но есть в этом протоколе одно пронзительное место, поразившее меня прорвавшейся правдой. Л. Разгон сказал мне, что, конечно же, в этот протокол включены фрагменты многих допросов, и содержащиеся в нем ответы на вопросы следователей - отнюдь не плод живой беседы, а результат предварительной обработки допрашиваемого. Но звучит это место как живой диалог.

 

"Вопрос: Вы изобличены, Осинский, в том, что являетесь врагом народа. Признаете себя виновным?

 

Ответ: Мне даже странно слушать такие обвинения. Откуда взялись такие чудовищные обвинения против меня. Это просто недоразумение. Я честный человек, долгие годы боролся за Советскую власть.

 

Вопрос: Советуем вам, Осинский, не жонглировать здесь выражением честный человек - оно к вам неприменимо. Прямо скажите: вы намерены сегодня дать искренние показания о своих преступлениях?

 

Ответ: Я хотел бы говорить с вами. Все-таки я Осинский, меня знают и внутри страны, и за границей. Я думаю, по одному только подозрению меня бы не арестовали.

 

Вопрос: Хорошо, что вы начинаете это понимать.

 

Ответ: Я много раз ошибался, но об измене партии в прямом смысле слова не может быть и речи. Я своеобразный человек, и это многое значит. Я интеллигент старой закваски, со свойственным людям этой категории индивидуализмом. Я, возможно, со многим, что делается в нашей стране, не согласен, но я это несогласие вынашивал в себе самом. Можно ли считать мои личные мировоззрения изменой... Большевиком в полном смысле этого слова я никогда не был. Я всегда шатался из одного оппозиционного лагеря в другой. Были у меня в последние годы и сокровенные мысли непартийного характера, но это еще не борьба. Я занимался научной работой, ушел в себя. Я хотел уйти от политической работы.

 

Вопрос: Слушайте, Осинский, перестаньте рисоваться. Уверяем вас, советская разведка сумеет заставить вас, врага народа рассказать о тех преступлениях, которые вы совершили. Предлагаем вам прекратить запирательство.

 

Ответ: Хорошо, я буду давать правдивые показания о своей работе против партии."

 

И дальше - складный и явно заранее подготовленный рассказ о том, как он, по поручению некоего правого центра, возглавлявшегося Бухариным, устанавливал связи с заграницей для осуществления злодейских планов в пользу фашистской Германии: в США вел переговоры относительно подготовки поражения СССР в возможной войне с Германией, во Франции - о действиях по развалу Народного фронта и борьбе против французских коммунистов. И еще - о своей вредительской деятельности в то время, когда он был начальником Центрального статистического управления ( ЦСУ).

 

Мне кажется, что в этом документе звучит последняя, может быть, надежда: Я хотел бы говорить с вами... И какая верная и даже совпадающая с моими детскими впечатлениями характеристика: Я своеобразный человек... Интеллигент старой закваски со свойственным людям этой категории индивидуализмом... ушел в себя... хотел уйти от политической работы." И в ответ на зловещие уверения палачей, что они заставят его сделать все, что им требуется, убийственный в своей простоте переход: "Хорошо, я буду давать правдивые показания." И:

 

"Вопрос: Вы, Осинский, являетесь изменником родины?

 

Ответ: Да, это так. Я признаю себя виновным в этом.

 

Вопрос: Вы использовали доверие партии и Советского правительства для предательских целей?

 

Ответ: И это верно. Я действовал как участник политической группировки, ставившей своей задачей захват власти в Советской стране.

 

Вопрос: Не как участник политической группировки вы действовали, а как предатель и провокатор.

 

Ответ: Ну, это уж чересчур. Ведь вы должны согласиться, что я человек определенного политического мировоззрения. Вот я как эмиссар центра правых и осуществлял поручения моих единомышленников.

 

Вопрос: Вы, Осинский, эмиссар банды убийц. Не вы ли хотели потопить в крови трудящихся нашей страны, не вы ли продавали оптом и в розницу наши республики и богатства нашей страны"?

18.12.2019 в 11:41


Присоединяйтесь к нам в соцсетях
anticopiright
. - , . , . , , .
© 2011-2024, Memuarist.com
Rechtliche Information
Bedingungen für die Verbreitung von Reklame