Пионерский лагерь. Атамановка. 1959

       Серёгу, с уличной кличкой «Лысый» приняли в пионеры в третьем классе. Гордился – немеряно! Приняли-то одним из первых! Еще бы, учился на отлично. Не смотрите на кличку, клички были у всех. Деревенские пацаны,  так прозвали его из-за причёски – любил папаня, который сам стриг Серёгу ручной машинкой, оболванить его на «ноль», особенно летом. Серёге, конечно, больше нравился «полубокс», чтобы чубчик был и наверху побольше волос, но папаня, скажем честно, асом парикмахерского искусства не был,  и здорово «скубал» при стрижке, поэтому всякие переходы в причёске давались Серёге со слезами  и «на ноль» было легче переносить.  Да и девчонкам не во что вцепиться, если дерёшься с их толпой или искупался в Ингоде голышом (что было запрещено), надел трусы и голова тут же сухая, не поймёт мамка.

Оказалось, что пионер имеет право уже «отдыхать летом в пионерском лагере», чем сразу воспользовались родители и отправили его в пионерский лагерь Атамановка, а сами, с малой сестрёнкой Иркой, смылись в отпуск на родину отца, на Украину. Наобещали Серёге всяких развлечений в лагере, карусели, качели и главное,  ежедневную рыбалку в реке, чем окончательно сломили его сопротивление. Против рыбалки он устоять не мог!

  Действительность оказалась на много более суровой. Ладно, про рыбалку не было и речи, но территория оказалась огороженной, в лесу, и вдалеке от жилья и железной дороги. Был плац с жердью посередине, лёгкие  бараки из досок, административный корпус, столовка, кладовая, открытый кинозал с врытыми скамейками и экраном. Жить было конечно можно, а к комарам Серёга уже привык в Забайкалье. Поделили на отряды и дали девчонок в придачу. Спали они в отдельном от мальчиков помещении в бараке и вход туда, особенно ночью,  не поощрялся. К тому же, с ними спала и пионервожатая его отряда. Зануда.  Из развлечений была: «шагистика» с песнями, купание в реке, качели в очередь, волейбол или футбол на кочковатом поле и «Гигантские шаги», а также кино, вечером, по темноте. «Гигантские шаги», если кто не знает, это был высокий столб, крепко врытый в землю с установленной наверху шайбой на большом подшипнике. К шайбе крепились канаты с петлёй в нижней части. Канатов было четыре. В петлю садились дети и, отталкиваясь синхронно, разгонялись, делая гигантские шаги и периодически взлетая. Интересно, но рискованно. Если кто–то падал или резко тормозил, а раскрутка была сильной, остальных, если не успели спрыгнуть, закручивало с увеличивающейся скоростью вокруг столба и крепко било о столб, чаще  головой. Шишка была обеспечена надолго. Серёга приложился тоже…

Больше всего «доставала» дисциплина! Подъём по горну: «Вставай-вставай, постели заправляй!", линейка, перекличка, шагистика, подъём флага. В столовку строем по горну: «Бери ложку, бери хлеб, собирайся на обед!», назад строем, дежурства по палате (спальне), по кухне, всякие общественные поручения типа стенгазеты и прочего подметания плаца от нападавшей хвои. Вечером кино, которое уже сто раз видел в части отца и опять горн: «Спать, спать по палатам! Пионерам и вожатым!»

        Ночное развлечение - измазать лицо спящего зубной пастой или налить воды в постель и утром кричать: «Обоссался! Обоссался!» Ночью было холодно, и на койке, под солдатским одеялом и простынёй, было очень неуютно. Вот,  видно от холода, Серёга один раз на самом деле «опрудолился». Проснулся от холода и понял, что дело плохо, засмеют. Встал тихо, взял графин и добавил воды в койку. Потом полежал в неуютном ложе, дождался рассвета и, вскочив, разорался, что узнает, кто влил воду и выбьет зуб обидчику. Прополоскал простыню и трусы и повесил сушить. Никто, естественно, в шкоде не признался, и "номер" прошёл удачно.

 Кормили довольно хорошо, хватало, правда, однообразно: «Борщ и каша – пища наша!» Каша, конечно с подливой из мяса или котлетой. Однажды дали селёдку с пюре из картошки и нескольких девчонок стошнило, а кто-то и «обложился» пару раз. ЧП!

 Примчалась СЭС (санэпидстанция) с докторами и всех поголовно начали опрашивать, проверять и мерять температуру. Серёга, вспоминая свой понос, когда он ехал на пароходе по Лене, понял, что опять будут искать дизентерию и перепугал всех своих, особенно девчонок, заявив: «Всем в попу вставят палочки и будут брать анализ!»  Лагерь «встал на уши!» И Серёга был прав! Всем палочки «застромили»! Его, за знание медицины, зауважали! Дизентерии не нашли, а повару выписали выговор.

      К концу сезона Серёга уже привык и даже "поработал" телефонистом. В лагере был телефонный коммутатор с ручным соединением на несколько номеров. Там сидел телефонист и когда кто-то крутил ручку полевого телефона, вызывая, на коммутаторе зуммер срабатывал, и открывалось окошечко, там было видно кто звонит. Надо было взять трубку, включить тумблер и воткнуть специальный штекер в гнездо. Спрашиваешь: «Слушаю!» и другим шнуром соединяешь с необходимым номером, вызываешь. Была даже возможность соединиться с городским коммутатором. Подслушивать не разрешалось, но это было легко сделать. Хорошо! Знаешь все новости, что случилось, и кто, что делает. Тут–то и выяснилось, что есть и другая, «ночная жизнь» у директора и пионервожатых и после засыпания лагеря, Вожатые выпивают винчик, играют в карты  и занимаются ещё кое - чем, на что детям смотреть запрещают родители.

 Мы, телефонисты, ходили гордые и молчали. Вожатые не «заедались» и за молчание давали всякие послабления режима и даже брали с собой на поездки в город. Жизнь пошла еще лучше и когда на последнем, большом пионерском костре все пели песни, танцевали  и обнимались, было очень жаль расставаться,  и многие плакали и обменивались адресами.

Где ты, детство…