Школа размещалась в обыкновенном бараке, окна были забиты фанерой. Дойти до школы было сложно. Мы жили у самой Волги, на крутом берегу, у спуска к воде. Пока около нас был только один дом, на самом крутом месте собирали дом для управляющего трестом. К дому по бугру вела лестница к застекленной веранде, со стороны фасада – галерея для вьющихся растений, но растения были только в проекте.
В школу я шла мимо завода. Вдали видна была зона – лагерь для военнопленных. Военнопленных выводили на работу как раз в тот момент, когда я шла в школу. Охранник кричал, что я куда-нибудь убралась. Дорога была как жёлоб, как-то я упала и съехала по льду на самую середину дороги. Заключенные аккуратно меня обходили, и я увидела, что не у всех на ногах обувь – ноги были обмотаны тряпками. Их немецкие ботинки развалились при нашей погоде.
В школе из постоянных учителей был только военрук. Пока было холодно разбирать и собирать винтовки, мы маршировали с ружьями и вытоптали плац. Налево, направо, кругом – с точки зрения нашего военрука, это было несерьезно. Мы изучали приемы настоящего рукопашного боя: «Коли, коли!» «Прикладом бей!» «От кавалерии закройсь!»
Мы въехали в необитаемый город, беженцы, которые шли из-за линии фронта из Белоруссии и Украины обходили его, но теперь прямо в степи вырастали дома, и у нас появились учителя, хотя требовались больше чернорабочие.
Свободное копирование
