На общем режиме - 6

Через полтора месяца «лепила» (врач) предложил мне перевод на больничку. Но с условием на время лечения прекратить голодовку. Медчасть «Матросской тишины» отличалась в те времена некоторой пристойностью. Там действительно иногда могли оказать медицинскую помощь. Сердце нуждалось в лечении, и я согласился.   
Дней десять пролежал на больничке. Кажется, самым сильным лекарством стала еда. Затем меня выписали и перевели в общую камеру. Я сразу же возобновил голодовку. Нелегко далось решение. Психологически очень трудно вновь обрекать себя на голод после короткого перерыва. Возможно, администрация именно на это и надеялась, предлагая подлечиться.
В большой шумной камере находилось человек шестьдесят. В основном, молодые московские ребята. Кто за угон автомобиля, кто за драку, иные за фарцовку и т.п. С серьезными, «тяжелыми», статьями содержали в камерах поменьше. Мне, как голодающему, отвели достойное место. На шестой день вновь перевели в 224-ю камеру.   
Помню популярную песенку, часто звучавшую по радио в то время. С назойливым припевом «раз ступенька, два ступенька — будет лесенка, раз словечко, два словечко — будет песенка». С тех пор эта «лесенка-песенка» прочно ассоциируется у меня с «Матросской тишиной». Тюрьма интересна с наступлением темноты. Если жалюзи на окне немного раздвинуты, любопытно смотреть на внутренний двор, уцепившись за решетку. Тюрьма живет своей самодостаточной жизнью. Сквозь решетки пробивается неяркий свет. Шумят большие камеры. Внезапно в неясный гул врываются одинокие крики. Какого-то бедолагу закатали в «резинку» (смирительную рубашку). Устав, бедолага замолкает. Потом опять крики. Через часок наступает относительная тишина. Она нарушается тонким голосом: «Тюрьма, тюрьма, дай мне кликуху!» Это юного зека сокамерники подбили на обретение клички, или он сам по глупости навязался.
— Орел, — предлагают со взросляка.
— Каждая птица на ... садится, — кричит подкованный малолетка.
— Атос! — кричат ему.
— Не тот, что дерется, а тот, что ...! — вопят с другой камеры.
Народ веселится. Наконец малолетка угомонился. Становится слышен диалог двух перекликающихся камер о чем-то деловом.