В Харбине я очень подружилась с Лорой Львовной, это была очаровательная, очень чуткая и культурная женщина, я всегда храню добрую память о ней. Увы, из-за досужих скабрезных слухов, которые кто-то распустил в отношении Иосифа Романовича Коротя и меня, увидев нас вместе на конной прогулке (он единственный раз предложил мне проехать на своей лошади, зная мою любовь к верховой езде), с ее стороны возникла некоторая холодность. Подлил масла в огонь еще один случай. Когда в «Модерне» шел мой танец «Джунгли», где я танцевала в леопардовой шкуре, публике было объявлено: «Сейчас вы увидите подругу Тарзана…» Когда я вышла на сцену, кто-то крикнул из зала: «Не знали, что Короть Тарзан». Это, конечно, было пакостно, но и смешно одновременно, так как меньше всего Иосиф Романович был похож на Тарзана: невысокого роста, отнюдь не атлетического сложения, с аккуратной стрижкой.
Что касается нашей труппы, то все мы были дружны, и, я думаю, никто ни о ком не сплетничал. В составе труппы были три солистки: заслуженная классическая балерина Нина Кожевникова, очень талантливая молоденькая Сюзанна Труэн, дочь балетного постановщика Туренина, и я. В ансамбле танцевали очень молодые и очень хорошенькие девушки: три сестры Нельсон — Аля, Ольга и Леля, танцовщица Бибер — совсем еще девочка и др[1].
В театре «Модерн» ставились также и оперетты, и даже оперы. Главным героем был чудесный тенор и очень милый молодой Турчанинов[2], которому явно улыбнулось бы будущее, если бы он не уехал во время репатриации в Советский Союз, где сгинул в тюрьме.
Балетная труппа тоже участвовала в таких постановках, помню, мне даже дали небольшую, но довольно симпатичную роль индианки Ванды в оперетте «Роз-Мари». К сожалению, вскоре изменилась политическая обстановка, в Харбине появились японцы, «Модерн» перешел в другие руки, и большинство участников постановок и дирекция отправились в поисках удачи в Шанхай. Первыми уехала труппа Турчанинова, вскоре засобирались и Короти с внучкой Викой.
В моей личной жизни тоже случились большие перемены: в 1937 году умерла моя мама. Папа и я оставили наш милый домик с садом на улице Садовой и переехали в другую квартиру, которую вскоре тоже пришлось оставить. Папа нашел комнату у своих друзей, а я поселилась в крохотной комнате в одной семье, которая жила совсем близко от театра.
Но и это продолжалось недолго, в 1940 году я все же решила вернуться в Шанхай, где в течение почти 15 лет не расставалась с танцами. Выступала в постановках в театре «Лайсеум», показывала свои сольные номера в элитных клубах, в том числе во Французском и Английском.
Свободное копирование
