Из дневников Л.А. Тихомирова - 110

15 августа

Успенье. Было "торжественное" по случаю Поместного Собора молебствие на Красной Площади. Я не выходил. Спрашивал по телефону знакомых. Говорят "очень хорошо". "Сколько народу было на площади?" - "Очень много". - А например: тысяч десять было?" - "Нет, вряд ли десять тысяч"... Ну это для города, в котором теперь почти 2 миллиона народа, из которых 1╫ миллиона номинально православных, - очень ничтожная цифра.

В Государственном Совещании (конечно отчет за субботу) тоже немного утешительного. Два - непримиримых направления. Оно, конечно, - у большинства видно желание не ссориться, но готовности хотя бы временно объединиться на едином правительстве - нет.

И в довершение в газетах - объявление стачечного Комитета Московского железнодорожного узла предупреждает публику, что с 12 часов ночи на 20 августа начинается забастовка, прекращается сначала движение пассажирских поездов, а через несколько дней и товарных. Будут пропускать только воинские и санитарные.

Это значит - прекратить доступ продовольствия и топлива.

Я, вероятно, завтра уеду в Посад, а то пожалуй застрянешь совсем в городе. Положим и в Посаде не лучше. Он тоже останется без продовольствия, но там все же гужевой подвоз несколько больше, чем в Москве.

Надо полагать, конечно, что Правительство - уступит и даст рабочим жалованье, ими требуемое. Но это характеристика "единения" и "самоотвержения" в России, а также "всемогущества" и "неограниченности" власти, о которых на все лады говорит Керенский.

Ведь эта власть формально воспретила железнодорожные забастовки. Уже не говорю о требованиях Корнилова "железной дисциплины" на железных дорогах... Корнилов, конечно, не относится к Временному Правительству. Но Врем[енное] Правительство эвакуирует - и в значительной мере в Москву, Петроград из-за недостатка продовольствия. А железные дороги, номинально правительственные, прекратят Москве подвоз припасов.

Похоже, что мы безысходно погибли. Такого полного отсутствия народного единения - никогда не было, а власть бессильна. Не знаю, зачем собрано Государственное Совещание, если у государства нет силы, если его распоряжений не признают организованные силы рабочих и солдат.