11.23 Качан привёз барана

Тяжелая физическая работа без мяса (сейчас бы сказали: «без белков) – это почти невозможно. И, тем не менее, так оно и было. Нам совсем не давали мяса. Нам не давали и фондов на мясо, а все мои попытки решить этот вопрос в партийных и советских органах Оредежского района ни к чему не приводили. Мяса в районе не было.

Это было одно из чудес советской системы. В колхозах и совхозах было много коров, свиней и овец. Они регулярно забивались, но мясо их отправлялось в Ленинград или Москву. Никто не имел права продавать его в своем районе.

Если бы кто-то разрешил это сделать, последствия для него были бы самыми печальными. Снятие с работы было бы самым легким наказанием. Могли бы и под суд отдать.

Вот и получалось, что, требуя мясо, я бился головой о стенку. Тогда я стал звонить в Ленинградский Обком комсомола. Там на летний период был создан отдел комсомольско-молодежных строек.

Я знал, что не имею права обращаться через голову Сталинского райкома ВЛКСМ в Обком, но меня вроде как оправдывал летний период, когда многие были в отпусках, и «чрезвычайный» характер вопроса.

Для того, чтобы понять до конца, как трудно было туда звонить, надо представить себе уровень связи в середине ХХ века, да еще в ленинградской деревне. Я бы ниоткуда и не дозвонился, если бы мне не разрешили звонить из райкома КПСС.

Секретарь райкома нехотя позволил мне сделать «пару звонков», надеясь, видимо, что я все равно никуда не дозвонюсь. Но я дозвонился. И я убедил находившегося в обкоме ВЛКСМ комсомольского работника, что наши студенты «падают от усталости». Что без мяса они не смогут «выполнить задание партии и правительства и построить Оредежскую ГЭС» (такими красивыми словами я говорил).

Нас на стройке было 120 человек и, в конечном итоге, нам выделили фонды по 100 г мяса баранины на человека, и это было всего 12 кг, т.е. мясо одного барана. Я переспросил его:

– На каждый день?
– Нет, – ответил он. – Всего.
– Ты понимаешь, что это насмешка?
– Больше не дают. Бери хоть это.

На меня смотрели сочувственно и в Райкоме Партии, и в Райисполкоме, но они были удивлены даже тем, что вообще что-то выделили, и не наложили на район дополнительной контрибуции.

Секретарь райкома тут же позвонил председателю какого-то колхоза и рассказал обо мне и о фондах на 12 кг баранины, которые я получил.
– Отпусти ему сегодня, – сказал он, – он сейчас к тебе подъедет.

Через час я был в Правлении этого колхоза и познакомился с молодым и симпатичным председателем. Потом мы вместе с ним поехали на какой-то луг, где паслись овцы и бараны. Он самолично выбрал крупного барана и сказал:

– Будет больше, – все-равно получишь. Что такое один баран на 120 человек?

Барана быстро зарезали, вырезали у него печень и сразу ее поджарили. На столе появилась бутылка водки, и мы с председателем выпили за мою настойчивость, и за мой успех, а потом и за его успех, и уже не помню за что еще, закусив жареной бараньей печенкой.

К вечеру я возвращался с бараном на стройку.

Уже вся стройка знала, что Качан везет барана, и по этому поводу было ликование. Студенты на протяжении недели следили за всеми перипетиями моей борьбы за «Мясо для строителей Оредежской ГЭС!» И вот теперь Победа!

На следующий день повар сварил все мясо. Был накрыт праздничный стол. Мясо было разрезано на куски и положено в какую-то кашу, так что каша тушилась вместе с ним.

Когда эту кашу с бараниной разложили по тарелкам, пахло бараниной, но самой баранины мало где было видно: лишь кое-где виднелись какие-то вкрапления мяса.

Через несколько минут хохотал весь обеденный зал. Я же еще до обеда предусмотрительно скрылся из виду.

На следующий день вышла стенгазета, и я прочитал остроумную статью под огромным заголовком: «Качан привез барана!»

Жаль, что она не сохранилась.