Воспоминания пропащего человека - 58

В то время уже было введено в действие новое положение о цензуре и книжной торговле[1], и для последней требовалось разрешение градоначальника, выдававшееся не иначе как за поручительством двух из книгопродавцев; за меня поручились Иван Семенов и Штукин.

Приобретя ларь, я ушел от Канаева и нанял себе комнату на Фонтанке, близ Симеоновского моста. Комната моя нередко посещалась Канаевым и другими знакомыми, приобретенными в его кружке; но всех чаше посещали меня Ф.А. Орлов[2], сын протоиерея и законоучителя Первой гимназии, и некто Вася Шведвенгер, юноша, постоянно плакавший или смеявшийся. Орлов был поэт и помешал свои произведения в «Русском слове», «Будильнике»[3] и других журналах. Все его стихи, которые мне приходилось читать или слышать от него, были или довольно остроумными сатирами, или носили оттенок так называемого «гражданского плача». Орлов был влюблен в одну барышню, Дементьеву[4], впоследствии вышедшую замуж за писателя Ткачева[5]. Когда Дементьева отказала ему в своей взаимности, то он ударился в разгул и пьянство, и в этом не находил себе более подходящего товарища, как меня: меня даже прозвали «неизбежным» его. И действительно. Орлов таскал меня всюду, где только возможен был мне доступ. Я помню раз, когда мы с ним были у П.И. Вейнберга[6] и зашла речь о его стихах, то Вейнберг сравнил его произведения с произведениями Пушкарева[7].Другой мой приятель, Вася Шведвенгер, по происхождению был еврей и проживал у своей тетки, содержавшей в доме Краевского[8] квартиру, в которой жили и писатели, как-то: Чуйко[9], Успенский[10] и еще кто-то. С Васей я познакомился у Канаева, а где и как он с ним познакомился, я не знаю, но у него была особенная способность знакомиться со всеми и у всех выпрашивать на память книжечки (впоследствии я слышал от Канаева, что он сделался где-то в провинции актером). В свою очередь, Вася ввел меня в коммуну, помещавшуюся в Эртелевом переулке, в доме Хрущева. Коммуна эта занимала маленькую комнатку, и членами ее состояли Воскресенский, Сергиевский, Соболев, князь Черкезов[11] и Волков[12], и тут же пребывали две нигилистки — Коведяева-Воронцова[13] и Тимофеева[14], и все они спали вповалку. Четверо первых были люди модные, потому что они только что отбыли срок заключения в крепости по прикосновенности к делу Каракозова[15]. Впоследствии коммуна эта разрослась, в нее вступили покойный Орфанов[16], Щербатов[17] и другие, и они сняли себе квартиру в Средней Мещанской улице.