Воспоминания пропащего человека - 54

Зимою, в начале 1865 года, я проведал о продаже книг, оставшихся после известного переводчика Мартынова[1]. Я сказал об этой продаже Ивану Семенову, носившему кличку Земский Ярыжка: Семенов, посмотрев книги, пригласил Ефимова, которого величали Беранже за его лысую голову, и Хлебникова[2], более известного в то время под именем Перцова.

Они все вместе купили эти книги[3] за пятьдесят рублей. Началась вязка.

Вязка существует и посейчас у всех рыночных торговцев, покупающих товар сообща. Она происходит так: купившие товар, разобрав его, делят на части или, как они называют, на нумера; затем с каждого участника берется известный, смотря по стоимости товара, залог. По окончании этих приготовлений кто-нибудь из участников назначает за отобранный нумер цену, за ним другой и т. д. пока, как на аукционе, не набьют известной, иногда очень высокой цены, и тогда уже эта часть товара остается за последним, набившим высшую цену. Если, например, какой-нибудь товар куплен за сто рублей, а по вязке между торговцами идет за двести, то из других ста рублей выделяют то, что было израсходовано при покупке, и племянникам, т. е. тем, которые, хотя и находились при этих операциях, но, за неимением залога, не участвовали в вязке. Одним словом, вязка есть аукцион торговцев между собой.

Я тогда еще в первый раз присутствовал при вязке. Навязали они пятьдесят семь рублей, а мне из этого выделили четыре рубля. По окончании вязки Хлебников, тогда еще не очень богатый, не имевший своих домов на Петербургской стороне, пригласил меня поступить к нему в приказчики — торговать на ларе у Государственного банка.

Хлебников был московский уроженец и ранее торговал там книгами, но, прослужив в лейб-гренадерском полку и выйдя в бессрочный отпуск, женился и остался в Петербурге торговать снова вразноску, затем в рынке. После пожара рынка[4] он перебрался на решетку Государственного банка у Екатерининского канала; а в то время, когда я поступит к нему, он имел уже ларь у Думы. Это был человек очень деятельный и, несмотря на свою малограмотность, хорошо знал толк как в русских, так и в иностранных старых книгах. Он имел страсть к покупкам и покупал все, что только ему предлагали. Как бы далеко его ни пригласили за книгами, он отправлялся, невзирая на расстояние и на погоду. Стучалось иногда, что он, на взгляд других торговцев, покупал хлам и по дорогой цене, но у него всегда выходило удачно. Живя у Хлебникова, я больше познакомился с книгами и научился их расценивать. Прожит я у Хлебникова до мая месяца, а на лето мне опять захотелось на дачу. Получив расчет, я купил у своего хозяина немного товару и ларь и основал свою торговлю на Черной речке, против Сердобольской улицы. Случившийся 13 мая на Черной речке большой пожар, от которого сгорело семнадцать дач, заставил меня спустить свой ларь вместе с товаром в речку, и мне пришлось переменить место для торговли — перебраться к парому, где переправляются в Строганов сад.

В это время, вместе с развитием книжной торговли на мостах и в улицах, стала развиваться и продажа газет, которую первый завел в своей небольшой еще лавочке у Пассажа М.В. Попов[5], а за ним, на Полицейском мосту, — Донов[6]. По их следам и я начал торговать на Черной речке вместе с книгами и газетами. Все газеты я получал из конторы «Голоса» по шести копеек за номер с правом возврата непроданных назад. Так как в то время газеты продавались лишь обандероленные, то я отдавал их на комиссию в фруктовые лари у Строганова моста и в Новой деревне и в конторы новодеревенских дилижансов.

Книжная торговля на месте была очень плоха, и потому я очень часто, наложив товару в мешки, ходил торговать в Лесной корпус или другие окрестности. Товар я покупал большею частью в Апраксинском рынке или выменивал в домах и торговал более французскими книгами, преимущественно романами.