На протяжении всего детства, воспитанники отчаянно совершали попытки завести домашних животных.
Я была совсем мелюзгой, когда, в комнате у старшеклассников, обитала белая крыса. Как и все, я ходила на неё посмотреть, но в руки брать не решалась.
Всё-таки, видимо, это не моё животное.
Моими оказались котята и щенки.
Каким–то шестым чувством, мы регулярно находили друг друга.
Ухаживая именно за подобрышем, а не кроликами или телятами, я чувствовала себя нужной. Ведь это были мое желание и выбор.
С появлением питомца начиналась бурная деятельность по обустройству его убежища.
В детский дом путь ему был закрыт, поэтому приходилось рыскать по территории и подбирать вариант, где-нибудь в округе.
Найдя подходящий, мы с головой окунались в жизнь Штирлица.
Из столовой тайком вытаскивалась еда, и зверушка усиленно откармливалась.
В обмен на пищу, бездомное чудо природы облизывало нам руки, лицо, иногда царапало и награждало лишаями.
Воспитатели пугали нас глистами и другими заразными болячками, но мы, упорно, творили своё доброе дело.
Думаю, в те годы, именно котята и щенки восполняли нашу потребность в любви и ласке.
Мы отвечали им тем же и защищали, как могли. Ни один недобрый взгляд не должен был упасть на сокровище, которым мы обладали.
Только как же вычислить этот недобрый взгляд?
Со временем пришлось научиться…
Первой жертвой стала Кукла – щенок, убитый, прямо на наших глазах, брошенным кирпичом.
Несчастная псинка пролезла в огород, через дырку в заборе, чем разозлила хозяйку и та, не раздумывая, взялась за камень.
Женщину, это сотворившую, (даже помню её фамилию) мы изводили несколько лет.
Что-что, а мстить воспитанники умели.
Её огород, в сезон урожая, первым подвергался налётам.
После похорон Куклы пришлось прятать нашу живность изворотливей и надёжней.
С котятами было проще: они заселялись в свинарник, где их ждала райская жизнь – в тепле и с помоями.
Правда, существовал риск обнаружения и вышвыривания на улицу, но на хоздворе, в основном, работали дети, и «корпоративная этика» позволяла сохранять тайну долго. Иногда там успешно квартировали даже щенки.
Подрастая, питомцы отказывались быть узниками и уходили в свободное плавание.
Периодически, на территории детдома и села, в большом количестве, разводились бродячие животные, которые начинали раздражать жителей. Тогда детский дом объявлял войну четвероногим.
О методах этой борьбы я узнала годам к одиннадцати.
Однажды, на линейке все получили задание – отыскивать собак и сообщать о них старшим пацанам.
Зачем?
Когда мы услышали, кому должны «настучать», ноги сами понеслись искать несчастное зверьё. Имена тех, кого назвали, ничего доброго не сулили…
С этого момента, наши цели и цели взрослых стали сильно отличаться.
Обнаружив бедную псину, мы тянули её подальше от детского дома, уговаривали, приманивали, в конце концов, тащили на себе.
Почему–то мы решили, что самым надёжным убежищем может быть кладбище.
Лёжа в траве, между могил, мы зажимали собаке морду, и держали её изо всех сил, потому что добрейшее существо всё время пыталось откликнуться на призывный свист парней, вершивших экзекуцию.
В чём она состояла - мы не знали. Неизвестность рисовала жуткие картинки.
Мы думали, что собак сожгут в кочегарке живьём.
Оказалось, нет. Их сначала вешали на заборах.
Помню, как от страшных мыслей била дрожь, да и место было подходящим.
С памятников, сочувственно, смотрели бывшие жители села, но помочь нам, по понятным причинам, не могли.
Через некоторое время, до погоста донеслись визг и жалобный лай, к ним быстро присоединился наш рёв. Всех спасти не получалось.
Честно говоря, спасти не получилось никого…
Мы лежали на кладбище и рыдали в голос, и никакие рассказы о бешенстве и укусах нас не интересовали.
После того жуткого дня, у меня появилось две мечты: стать ветеринаром и расстрелять кое–кого из мальчишек.
Мечты, конечно, не осуществились.
Просто теперь по нашей квартире носятся два замечательных подобрыша с улицы.
