Отец мой Евгений Александрович Буренин не мог служить примером удачливости в делах. Да он мало и интересовался торговлей. Все мысли его были заняты лошадьми. У отца была своя конюшня, лошади его участвовали в бегах, часто получали различные призы.
Живо припоминаю такую картину. Отец утром одевается в спальне. Как полагается, он совершает молитву перед образом, крестится, шепчет святые слова. И вдруг, продолжая креститься, бросается к окну с криком:
-- Вот черти окаянные, сволочи! Не знают, кого на козла сажают.
Выпалив эту тираду, отец, словно спохватившись, устремляется к образу и продолжает молитву:
-- Пресвятая богородица, помилуй мя...
Оказывается, кучер, совершавший утреннюю проездку, зазевался и не заметил, как одна из лошадей сбилась с рыси. Это и заставило моего богобоязненного отца прервать молитву крепким ругательством.
Воспитанный с детства в безделье, избалованный родителями, не имея никаких общественных интересов, отец увлекался кутежами, стал пить и допивался до белой горячки. Пьянство рано свело его в могилу.
Моя мать Софья Игнатьевна Буренина была человеком с весьма противоречивыми устремлениями. В молодости она вела обычную жизнь женщины своего круга. Но среди окружавшего ее общества были и молодые люди, захваченные передовыми идеями. Они знакомили ее с произведениями Чернышевского, Писарева... Всё это оказывало влияние на мою мать. Как и сестра моя Вера Евгеньевна, мать впоследствии не только не мешала моей революционной работе, но и оказывала мне немалую помощь.
Вспоминая людей, которые помогли мне выбрать правильный жизненный путь, я не могу не сказать об одной своей родственнице -- Александре Григорьевне Лесниковой. В молодости она общалась со студенчеством, воспитанным на передовых идеях шестидесятых годов, горела стремлением к правде, нравственной чистоте. Родители ее разорились, и она своим трудом добывала себе средства к существованию. Талантливая художница, она рисовала по фарфору, материи, дереву. Беседы с Александрой Григорьевной, часто навещавшей нашу семью, вызывали у меня, правда еще смутные в то время, стремления к иной жизни, более разумной и честной.
