Autoren

1427
 

Aufzeichnungen

194062
Registrierung Passwort vergessen?
Memuarist » Members » Nikolay_Chernishevsky » Чернышевский. Дневник - 1

Чернышевский. Дневник - 1

19.05.1848
С.-Петербург, Ленинградская, Россия

 В конце апреля 1848 г. сказал мне Василий Петрович Лободовский, что он женится; невеста -- дочь станционного смотрителя на первой станции по Московской дороге (Средняя Рогатка) Егора Гавриловича, Надежда Егоровна.

 "Это девушка, -- говорит он, -- молоденькая, полная, румяная, но, мне кажется, не отличается особым умом; добрая, будет меня любить и будет, конечно, верна до несомненности, но я не буду, кажется, в состоянии любить ее и разделять ее чувствований, потому что девушка простая, которую едва ли можно будет образовать, и верно я не буду с нею счастлив; ее сделать счастливой постараюсь; главная причина жениться: это существо, которое я буду обязан сделать счастливым, будет для меня необходимым побуждением к деятельности, заставит меня выйти из той беспечности, к которой я привык, принудит и определить мое положение в обществе, и обеспечить его и материально и нравственно; заставит думать и о деньгах, и о службе, и об ученой степени, развернуть внутреннюю деятельность, которая может действовать чрезвычайно энергически, но слишком беспечна. Но родители мои? Эта девушка так проста и ограничена, что я буду стыдиться ее перед своими родителями и сестрами, которые несравненно выше ее. Что делать? Я буду скрывать перед ними и всеми это как можно долее; когда нельзя будет скрыть, напишу; ездить к ним буду один, без нее; а старшая сестра (это превосходная, но выше своего состояния и женихов девушка, которая поэтому должна остаться незамужнею) пишет мне, что если умрут родители, она не будет жить у зятьев, которые не могут понимать ее и от которых она слышала уж несколько чрезвычайно для нее оскорбительных слов (ты слишком горда, и вот не выйдешь замуж), и будет жить у меня, говорит: "не правда ли, ты без меня не женишься?" А что теперь делать? Как показать ей мою жену? А я ее так люблю! И сохрани бог, если умрет отец, -- что делать, как быть -- я не знаю, с сестрою этою и матерью?" (О, как он любит семейство свое!) "Жена не будет знать ничего, я буду стараться сделать ее счастливой, а сам -- ну, шутя со мною выйдет что-нибудь нехорошее -- шутя и запьешь с отчаяния. А у нее есть сестра замужем, это существо милое, которое я мог бы любить; муж у нее чиновник, совершенно истощенный; она поглядывает на меня неравнодушно; боюсь, как бы чего не вышло. Стану реже видеться с нею хотя другим она кажется хуже ее, но у нее есть выражение в лице, которого у моей нет". -- Он был в ужасном положении.

 Ездит на Рогатку, предубеждение против ума невесты в нем делается все менее и менее. Раз, через три-четыре дня, говорит: "Эта девушка вовсе не так глупа, как я думал; она перестает меня дичиться, и ныне я провел у них вечер не так, как раньше, -- вовсе непринужденно, весело; она была так резва, мы играли, я целовал ее, и физическая сторона даже волновалась, но сердце было совершенно спокойно". Дня через три еще: "Она так несвязана и будет любить меня; мне было бы жалко теперь убить ее отказом, я не могу не кончить дела. А между тем я совершенно равнодушен, и если пробудилась во мне, то только физическая сторона". После обручения был и говорит: "Во время обручения у меня физическая природа взяла свое, шевелилась, но больше ничего. А для этого употребления она чрезвычайно хороша, но это чувство совершенно физическое; и я готов был бы употребить ее теперь, пожалуй".

 При каждом новом свидании со мной он лучше отзывается о ней с умственной стороны, успокаивается; через четыре или пять дней после обручения говорит: "Может быть, я и привяжусь после к ней за ее любовь ко мне; она так будет любить меня, что, может быть, я буду не несчастлив с нею; но мои домашние? Ах, бог мой, как бы мне хотелось повидаться с ними, а это, может быть, препятствие будет". -- На следующий раз говорит: "Ну, эта девушка ничего, ее, может быть, можно будет образовать; старший зять, слава богу, уезжает через месяц и этой опасности я избегаю. Я месяца через три после свадьбы напишу своим".

 Когда он не хотел писать, его ужасно беспокоило, что это может само собой дойти до родных: отца, говорит, это убьет. Старался скрыть от всех, особенно от Ивана Васильевича Писарева, который жил тогда на одной квартире со мной: "Этот, говорит, человек не может удержать языка, тотчас расскажет свите Иннокентия Харьковского (который тогда был здесь членом синода), и тотчас это разнесется по харьковской епархии; даже и через Илиодора Курского свиту может дойти до Харькова. Как бы это сделать, чтобы не было известно? Не стану показываться с нею нигде, где могу встретиться с Иваном Васильевичем. От Залеманов скрою".-- Наконец, открывает Ивану Васильевичу (Иннокентий переведен в Одессу и на время поехал туда, отпустивши харьковцев; Илиодор тоже собирается уезжать совершенно и уехал в самый день свадьбы, 18 мая), просит его быть шафером у него и свидетелем. Ив. Вас. немного поломался, согласился, почти не сделавши возражений и увещаний не жениться; только раз, встретившись с ним, говорит: "Я не хочу вас убеждать, но одумайтесь". Это ужасно взбесило Василия Петровича, который шел ко мне: "Я, говорит, едва его не выругал; ах, какой пошлый и пустой человек".

 Дня за два перед свадьбою (кажется, в пятницу был он, а в субботу рассказывал утром мне) говорит: "Ну, я был там,-- приготовляли и укладывали приданое, была идиллическая сцена, невеста плакала и так плакала, что я даже был расстроен и растроган и сам плакал; а, чорт возьми, я тяжел до слез и чорт знает, сколько уж времени не плакал. Нет, она не так ограничена, как я думал. Я напишу как можно скорее своим".

 В субботу я готовился к экзамену, утро воскресенья тоже, в 4 часа он к нам; мы оделись, к свахе поехали,-- она не готова; мы к нему -- он одевался, я тоже переоделся у него; сваха приехала, мы поехали. Взошли в гостиницу, содержатель и содержательница были у него посаженые отец и мать, благословили; он в церковь, Ив. Вас. с ним, я пошел в комнаты невестина отца. Там сидели 8--9 девушек, между ними мне более показалась хороша одна, черноволосая, с розовыми розанами в волосах, и другая белокурая, под вуалью, к которой часто подходил сказать несколько слов отец. Это была невеста; я думал, что ее здесь нет; сидели минут двадцать при мне, все молчали решительно. Вдруг встали, вошли отец и мать, которые сидели в другой комнате, взяли образ и хлеб с солью, подошла невеста, перекрестилась, отец благословил образом, мать -- хлебом; она сдерживалась; переменились,-- отец взял хлеб, мать -- образ и стали благословлять; она не могла почти удерживаться, начинала рыдать, когда благословлял отец, и уже решительно не могла удержаться, когда стала [благословлять] мать; я сам не мог удержаться от слез. Это была девушка полная, с круглым благородным лицом, несколько напоминавшим лицо г-жи Альбинской: широкий лоб, правильно очерченный нос и подбородок, прекрасная шея и голубые глаза; но здесь я не мог хорошо еще рассмотреть ее, потому что более смотрел на черноволосую, которая сидела лучше относительно меня: я сидел у дверей, они против меня у окна, невеста совершенно напротив и потому ее лицо было совершенно почти нельзя различить, черноволосая в сторону, и когда немного оборачивалась, в окне обрисовывался ее профиль. Когда стали благословлять, она, конечно, стояла задом почти ко мне; только когда пошла после мимо меня (я стоял у дверей), я мог взглянуть на нее, но она рыдала и закрывалась платком, нельзя было хорошо видеть. Мы поехали в церковь; я с отцом ее последние, в коляске, одни.

 Когда венчали, я все смотрел на них обоих, и она мне казалась лучше и лучше. Вас. Петр, стоял, казалось, спокойно, а между тем, -- говорил после, -- дрожал, как в лихорадке (я этого не заметил). Меня предупредило в ее пользу благородство и тонкость, с которою она старалась держаться перед благословением, когда сидела, и во время благословения держалась спокойною и то, что даже в то самое время, как чувство превозмогло ее, она так мило и благородно держалась,-- естественная, как мне казалось, грация и благородство; и то же самое во время венчания. Все время венчания я смотрел на них, любовался ею; теперь ближе и лучше взглянул на черноволосую, которая раньше казалась мне лучше, и увидел, что по выражению лица, т.-е. вообще вблизи, когда видно не одни общие контуры, которые у нее весьма благородны, далеко ниже Надежды Егоровны, у которой контуры все так благородны, правильны и вместе с полнотою лица так изящны и тонки (хоть Ив. Вас. говорит, что у нее простое лицо без всякого выражения), и кроме того, лицо имеет такое тихое, даже в этом бурном состоянии, такое отрадное и вместе глубоко нежное выражение.

 Выходя из церкви, я был радостен сердцем, и когда мы шли с Ив. Вас. и свахою вместе, я отпустил несколько фраз свахе, что она может гордиться этим делом и Вас. Петр, много обязан ей. Несколько минут мы должны были ждать коляски, между тем как другие все уехали; мы приехали таким образом с отцом ее и Ив. Вас, когда все другие уже поздравляли молодых; нам подали бокалы, мы подошли и поздравили. Свадьба была в 8 часов, мы просидели до 11. В продолжение этих трех часов Вас. Петр, несколько раз, подходя на несколько минут ко мне, говорил, что думает, что привяжется к ней тихою, спокойной любовью и будет с нею счастлив. "Я, говорит, рассказал ей о наших отношениях с вами". Это меня порадовало. Когда они ходили вместе, в каждом взгляде, в каждом движении ее (они большей частью ходили и стояли под ручку) высказывалось такое нежное чувство к нему, что я почти не сводил глаз с нее, когда не говорил с Ив. Вас. или отцом ее, -- меня радовало это милое, нежное, благородное существо. Проходя мимо меня, она несколько раз смотрела на меня, и каждый взгляд этот необыкновенно радовал, или как это сказать, меня, -- так чувствовал, не в голове, а в сердце, какую-то полноту, чрезвычайно приятную: мне казалось хорошо, если я буду пользоваться расположением Надежды Егоровны.

 "Я нашел вашу супругу совершенно не такою, как ожидал, судя по вашим словам",-- сказал я тут (почти как только воротился из церкви) Василию Петровичу.-- "Мне кажется, что -- конечно, она не говорила со мною ни слова, но сколько я могу судить по физиономии, по широкому открытому лбу, который так прекрасен,-- что Надежда Егоровна не может не быть девушка с большим умом, вовсе не ограниченная, как думали вы, а напротив".-- "Мне кажется, что я привяжусь к ней от души и буду сильно любить ее".-- "Я радуюсь за вас".

 Она держалась чрезвычайно свободно, непринужденно. Старшая сестра мне тоже понравилась, но менее; тогда я не мог сказать хорошо почему, потому что не видел хорошо и вблизи ее, но точно: тонкое, умное лицо (когда я был во вторник у них, я больше рассмотрел Ольгу Егоровну и увидел, что мне не нравится положение ее глаз, которые сами хороши и выразительны, особенно эта часть лица под глазами, и то, что нижняя часть лица уходит слишком быстро назад и черты нижней части лица слишком тонки).

 Он говорит: "Мне она теперь кажется хороша и вовсе не глупа, не ограничена, но сердце мое еще совершенно спокойно". Признаюсь, мне было чрезвычайно приятно, когда она остановила свои глаза на мне, потому что мне хотелось бы быть не чужим у них (дай бог, чтобы они были счастливы).

 В 11 часов мы уехали. Вас. Петр, хотел быть у меня во вторник и взять к себе. Дорогою мы говорили о различных пустяках с Ив. Вас. Я приехал, лег спать -- сердце мое было полно радости. Я заснул через полчаса (в час) и уже не помню, что мне снилось, но должно быть приятное (не такое, что бы возбудило поллюцию), потому что я встал весьма радостен и жалел, что Фишеров экзамен помешает мне пробыть у них все время. Пришедши на экзамен к Фишеру, я был так переполнен этим чувством, что не мог удержаться и стал говорить об этом с Корелкиным, хотя вовсе он не кажется мне человеком, с которым я любил бы делить чувства по симпатии, а просто некому сказать, так буду говорить и с кем бы то ни было, хоть сам с собою. Пообедавши дома в самом лучшем расположении духа, я до 5 часов просидел дома, после пошел к Славинскому, где говорил с большим жаром о политике и новых началах и идеях, проповедуемых в Западной Европе,-- говорил оттого, что сердце было полно и хотелось поэтому говорить.

 В 9 часов воротился домой, и вечер понедельника провел в самом приятном, сладком расположении духа, так что писать когда стал своим, начал было с жару писать об этой свадьбе, но, конечно, тотчас бросил и начал другое письмо; начало этого прежнего цело.

 Утром был у Ворониных, после в почтамте, после у Тушева и Корелкина, после переписывал Куторгины лекции, на которых я не был, после отправился к Фурсову за шинелью. Эти вещи не дали мне сосредоточиться поутру, и я развлекся. Так в 4 часа воротился я домой от Фурсова во вторник; дорогою стал сосредоточиваться и снова явилась радость. В половине 6-го пришел Вас. Петр., говорит: "Моя жена до сих пор девушка; боится; во мне большая перемена нравственная, -- это существо вовсе не такое ограниченное, как я думал; напротив того, в ней много ума, весьма много, и чрезвычайно много естественного благородства во всем, даже в манерах (это я-то заметил и в день свадьбы), и она будет иметь на меня чрезвычайное влияние, я с нею буду счастлив, она чрезвычайно любит меня; правда, она не образована, но этому легко пособить, у нее большие способности, и она весьма мила; я ее буду любить и теперь неравнодушен. Начинаю быть деятельным".

 Это все вместе меня весьма обрадовало: во-первых, что он будет счастлив, она тоже. Во-вторых, что, несмотря на то, что теперь любит ее и любит не только с физической стороны, как раньше, он говорит мне вещи такие, как что она еще девушка,-- это показалось мне ручательством за то, что он действительно расположен ко мне; однако я сказал: "Вы не должны говорить ни другим кому, ни мне вещи такой, что, например, она еще девушка: после, может быть, вам самому будет неловко смотреть на человека, которому вы сказали это и так доверялись".

 Я нашел, что привязан к нему несравненно больше, чем думал, потому что эти вещи так могут занимать меня, что я думаю о них почти так же и сильно, и постоянно, как думал раньше о себе и своем изобретении[1] и о том, что я сосуд божий, и проч.,-- значит, я не так в сущности Холоден ко всем, кроме себя, и не такой эгоист, как раньше думал; меня обрадовало и то, что физическая сторона во всех не так сильна, как обыкновенно думают, и что это поддерживает мое постоянное мнение о девушках, на которых, с одной стороны, я смотрю как-то слишком платонически и считаю их более, чем обыкновенно думают, доступными влиянию в обыденной жизни и выходе замуж других чувств, а не физической потребности любви. И как один из примеров и доказательств, что есть такие женщины и девушки, как я думаю про большую часть их (пока не увлекутся они испорченностью жизни и не охладеют постепенно), мне стала мила Надежда Егоровна, мил и Василий Петрович, которые доказывают и служат примером моему взгляду на молодых людей.

 С радостным сердцем я пошел к ним. Он зашел за женою к старшему зятю, мы остались с Ив. Вас. одни, и он говорит, что заметил сильную перемену в Вас. Петровиче: "Не хочет показать только, а сильно недоволен своим делом".-- Мне стало любопытно и смешно, и смешны эти узкие люди. Они вышли. Она шла свободно и легко, с грациею; мы шли сзади; я радовался на нее: как мила шейка сзади! (Но только мне кажется, что она, когда сидит, держит немного голову вперед, горбится в шее и должна умываться, чтобы не было веснушек: это когда я был во вторник у них.) Пришли. Она с милой детскостью впускала в комнату собачонку, мило спорила с Вас. Петр., который говорил, что собачонка мерзкая, что он купит хорошего щенка, чтобы она не приучала эту быть в комнате. Так мила, непринужденна, нестесненно держит себя в своем новом положении, которое, конечно, должно быть чудно ей, что в ней должно быть много такта и естественной грации, которая должна привязать Василия Петровича. Приехал старший зять с женою, -- и Вас. Петр, непринужденно держался со старшею дочерью, так что мне показалось, что теперь эта опасность исчезла, -- и отец. Я большей частью смотрел на дочерей и рассматривал их, и младшая все более нравилась мне. Мне было приятно сидеть, и я, кажется, сделал, что мы после просидели часом больше, чем следовало, и утомил Надежду Егоровну -- с 1/2 7-го до 3/4 10-го, 3 1/4 часа или 3 1/2. Не знаю, давно я не чувствовал такого тихого осчастливливающего удовольствия, как в этот вечер. Вас. Петр., кажется, привязан к ней и привязывается все больше и больше, шутит с ней, жалуется на нее -- идиллия. Дай бог, чтоб было все хорошо. Воротившись, весь вечер и все утро, вот до самых этих пор, я был наполнен мыслью о них и счастлив тихим счастьем. Эх, хорошо иметь полное сердце. Это еще более дало мне почувствовать радости семейной жизни, -- во всяком случае, как я воображаю и желаю ее всем. Дай бог.

 Вас. Петр, хотел ныне (в среду), как говорил вчера, быть в университете, после у Залеманов и сказать им, он жалеет, что не сказал раньше, когда мать Залемана два раза сказала: "смотрите же, за мои хлопоты (о платье Вас. Петровичу) пригласите меня на свадьбу", после зайти ко мне (поутру все), после обеда ехать на Рожок для уроков.-- 19 мая 1848 года, 11 1/2--1 час. утра.

 Это радостно для меня и потому, что уверяет меня, что я не такой негодяй, как думал и, может быть, имел раньше основание думать, что я способен питать чистую привязанность к посторонней девушке или молодой женщине, не думая ни о любви к ней, как обыкновенно понимают эту любовь, ни о тому подобном, а просто питать расположение к ней (как питаю его к своему приятелю за то, что это человек и человек с благородною и милою личностью), которое, конечно, обусловлено полом, как и самое это чувство: ведь сестру любишь не так, как отца, а не потому, что возбуждает бурные чувства. Я верно буду привязан после к ней и из-за нее самой, вместо того, чтобы быть привязанным из-за Вас. Петровича.



[1] Изобретение "вечного двигателя" (perpetuum mobile) занимало Чернышевского в течение 1848 и 1849 гг. Он придавал ему огромное значение, рассчитывая стать при удачном разрешении проблемы "благодетелем человечества" (7/III, 22/V и 11/VII 1849 г.; 9/I 1853 г.), и столь верил в возможность этого разрешения, что летом 1849 г. приступал к практическому (и, разумеется, неудачному) опыту.

26.05.2019 в 13:14


Присоединяйтесь к нам в соцсетях
anticopiright
. - , . , . , , .
© 2011-2024, Memuarist.com
Rechtliche Information
Bedingungen für die Verbreitung von Reklame