1853 - 74

Воскресенье, 8 нояб<ря>.

В пятницу именинный обед у А. И. Головниной, где были брат, маленький Александр Васильевич, доктор Константин Францевич и другие лица, добрые, но немного скучные. После обеда валялись в комнатах Григория Григорьича, а перед обедом заезжали к брату, где дети нас увеселяли. Маша серьезно похожа на А. С. Вяткина.

В субботу немного работал дома, а потом принялся ездить по городу. Заезжал за своими бумагами в контору дилижансов, был в английском магазине, потом с Панаевым в клуб, оставив свою лошадь Некрасову, для приезда туда же. В клубе видел бездну знакомых: Строганова, Анненкова, Обрезкова, Лонгинова, Долгорукова, но Стремоуховых не видал, так что и записал меня не Николай Алексеевич, а Анненков. За обедом познакомился с так известным Авдулиным и вместе с ним ругал Арапетова. Тут я сказал отличное bon-mot {остроту (франц.).}, впрочем не имевшее особенного успеха. Говоря о знакомстве Ив<ана> Пав<ловича> с какими-то персиянами, Авдулин заметил, что тут есть arriere-pensee.-- "Une derrlere pensee plutot" {задняя мысль.-- Мысль о заде (франц.).},-- ответил я на это. После обеда смотрел кегли и читал в журнальной комнате, где не без удовольствия нашел громкие себе похвалы в "Художественном листке"[1]. Вообще, очень приятно, когда нас хвалят,-- к этому чувству можно привыкнуть, но оно, я думаю, никогда не может пройти совсем. Обед был мне не совсем по мысли, особенно щи и горошек, тоже и лафит, которого я не люблю, будь он стар как угодно. Денег содрали с меня немало.

Вечер кончил у Лизаветы Николаевны, куда явился и Гаевский. Но я был утомлен, и хотя не было скучно, но мы смеялись менее обыкновенного. Речь шла об Италии, хлыщах и Рашели. Дома ужинал и долго валялся, не имея возможности заснуть,-- не знаю почему, думаю, что от чая.

В субботу же получил от Старчевского несколько денег и просьбу о повести, но просьбы этой не исполню.

Хорошо было бы устроить вместо Анг<лийского> клуба клуб ленивых людей, для раннего обеда и спанья после обеда. Игры все, кроме бильярда и, пожалуй, кегель, должны быть воспрещены, напротив того, игра в лепетушку[2] должна поощряться.