В русском доме отдыха проводили отпуск две женщины. Их номер был на первом этаже, и окна всегда были наглухо закрыты. Когда я поинтересовался, почему закрыты окна, ведь весь смысл отдыха в лесу заключается в том, чтобы дышать чистым воздухом, они ответили:
— Вы знаете, мы две одинокие женщины; все-таки это Америка — черные, пуэрториканцы — мы боимся. Вот приедет Моня — будем спать с открытыми окнами.
Проходят дни, Мони нет, окна закрыты, и наконец я их встречаю сияющими — Моня приехал.
В столовой я увидел Моню — чуть укрупненный карлик с навыкате, как у Надежды Константиновны Крупской глазами сидел на стуле и болтал недостающими до пола ножками. Эти две женщины не сомневались, что ни один чёрный или пуэрториканец не осмелится близко подойти к номеру, где находится Моня. Какая все-таки вера в мужчину!
В Германии в луна-парке работал аттракцион "Комната смеха"; собственно, это была не комната, а будка с отверстием, в которую зритель просовывал голову. Стоило недорого, и толпа около будки умирала от хохота. На чем строился юмор? Человек просовывает голову в отверстие, и его бьют мокрой тряпкой по лицу, после чего у него на выбор два варианта: возмутиться... или нет. Он вытаскивает голову, видит стоящую очередь, следующий за ним спрашивает:
— Ну как, смешно?
Он отвечает, — Очень, — и присоединяется к уже побывавшим в окне, наслаждаясь видом очередного идиота, который просовывает голову, чтобы получить мокрой тряпкой по морде.
Психологически очень точно продумано: человек человеку друг, товарищ и брат, но не было случая, чтобы кто-то возмутился и предупредил стоящих за ним о том, что их ждет.
В Москонцерте работал аккомпаниатором пианист Тайкач. Играл он между нот одним пальцем, но случилось так, что он возглавил кооператив по строительству дома для артистов, после чего превратился в солидную фигуру, и все просили, чтобы только он им аккомпанировал. Когда меня спросили, что я думаю о Ване Клиберне, я ответил:
— Я знаю, что он великий пианист, но Тайкач мне ближе.
Свободное копирование
