А тут пришла долгожданная посылка из Ленинграда с изготовленной для меня гитарой. Изготовил ее известный тогда мастер Шкотов. Это был чудо инструмент: нейлоновые струны, золотистая верхняя дека из массива ели пахла еще свежим лаком. Не нитролаком, тогда мастера не пользовались им. Это был шеллачный лак, как я узнал позже. Гриф у нее был ровный, струны располагались низко к ладам. Никакого треска. Первое время я бы с ней и спал, если бы не было рядом жены.
Пока моя Рая была в декретном отпуске по уходу за ребенком, у меня не было никаких проблем по поводу частых отлучек из дома. Краевой комитет комсомола почему то облюбовал наш ВИА для сопровождения своих мероприятий по работе с комсомольцами края. Мы объездили почти все города Краснодарского края. На работе нам платили зарплату по среднему заработку, да и здесь кое что перепадало. Директор завода тоже не препятствовал нашей деятельности. В то время мнение партии для производственников было законом. А комсомол и партия тогда были едины.
Каждый раз, возвращаясь из поездок в семью, я целовал свою, теперь уже по официальным документам, бывшую жену, но ставшую еще родней и ближе. Я дарил подарки ей и сыну, начинавшему уже что то лепетать и неуверенно ходить. Загнанные советской действительностью в неестественные условия жизни, мы, две молодые семьи, комсомольцы начала 60 х годов, проживая в одной комнате, никогда не сорились, жили дружно. Вместе отмечали дни рождения, часто устраивали совместные чаепития. И, что удивительно, перестали стесняться друг друга...
Мы чудом не сотворили с Раей второго ребенка, и только лишь потому, что она принимала противозачаточные шарики, продаваемые нелегально в нашей аптеке. Сказать, что я ее любил – ничего не сказать. Я ее сильно любил. Я был готов выполнять ее любое желание. И вскоре это желание последовало. Когда мы определили сына в младшую группу заводского детсада и Раиса пошла работать в свой цех, мои отлучки стали причиной локальных скандалов в нашей семье.
Свободное копирование
