В этот день, 6 февраля 1984 года умер мой отец. Мне было 20. Ему 56 лет.
Он до конца верил, что выздоровеет. А мы уже полгода знали, что его дни сочтены. Рак. Неоперабельная форма. Последняя стадия.
Последние 3 месяца его жизни стали для всей семьи нашим маленьким адом. Три месяца на морфии. Адская боль, которую он терпел до последнего. Он не жаловался. У него было сильное сердце. Оно остановилось только когда захлебнулось от жидкости, неумолимо поднимавшейся от ног по всему телу. Водянка. Его ноги и тело до груди были как накачанный водой мяч.
За несколько часов до смерти он очнулся, посмотрел на нас с мамой и всё понял. Отвернулся к стене, грязно выругался и изо всех оставшихся сил ударил в стену кулаком. И потерял сознание. Он очень редко ругался раньше. Умел. Но считал, что ругань - признак слабости.
Мы с мамой всю ночь, как и все последние дни, дежурили у постели. В эту ночь вдвоем. Мама была медиком. Она предупредила меня, что осталось недолго. Я задремал, но минут за пятнадцать мама легко толкнула меня и шепнула: - Он умирает. Смотри. Запоминай.
Я смотрел во все глаза. Я запомнил. Он просто перестал дышать. Сначала вдохи становились всё реже и реже. И в какое-то мгновенье я понял, что нового вдоха уже не будет… Это оглушило меня. Оказывается, я тоже до последнего мгновения не понимал, и не верил… Было четыре утра.
Под маминым руководством мы сделали необходимые приготовления. Мама закрыла его глаза.
Мы дождались утра. Я собрался к дяде, жившему неподалеку, чтобы помог в хлопотах. В тот день был мороз и выпал свежий снег. Я шел в раннем сумраке по свежему снегу. Снег хрустел под ногами, и мне казалось, что я иду по костям. Старым, выбеленным смертью и временем костям. Этот хруст до сих пор звучит в моих ушах. Оглушительная рассветная тишина, и хруст костей под ногами… С тех пор я ненавижу февраль…
Помню свою неудачную шутку позднее, через несколько дней. На вопрос брата ответил, что мама спит, как мёртвая, а отец мёртвый как спит… Смысл этой шутки дошёл до меня намного позже. До сих пор не понимаю, зачем я так…
Отец всегда хотел, чтобы его похоронили в деревне, рядом с мамиными родителями. Его отец умер, когда ему было два года. Его мать сошла с ума от горя в 1942 году, когда ему было 13. Старшего сына угнали в Германию, и она не выдержала. Умерла сразу после войны. Отец не знал, где могилы его родителей.
Мы заказали микроавтобус. Полноприводный УАЗ для пятисоткилометрового последнего пути. Пути из Одессы на маленькую родину. Ехали втроём – молодой водитель, мама и я. И отец в гробу. Мама почти всю дорогу разговаривала с ним, рассказывая, что его просьбу мы исполнили. Я думал – она сошла с ума. Мне было страшно.
Дорога была трудной. Сильный гололёд. Нас часто крутило по ледяной дороге. Иногда казалось, что не доедем. Несколько раз мы сносили дорожные указатели на обочинах. За пару часов до конца пути у всех троих случилась истерика. После того, как свалили очередной дорожный знак и еле разминулись со встречным грузовиком, мы почти час истерически хохотали…
Доехали.
Похороны ни я, ни мама не запомнили.
Спустя 28 лет я назвал в твою честь своего новорожденного сына.
Я люблю тебя, отец.
Свободное копирование
