Черные мысли, как мухи, всю ночь не дают мне покою.
Жалят, язвят и кружатся над бедной моей головою!
Только прогонишь одну, а уж в сердце впилася другая, -
Все вспоминается жизнь, так бесплодно в мечтах прожитая!
А. Апухтин
Часа через два один из моих новых знакомых вошел в комнату, сел за стол и стал расспрашивать, как мы жили в оккупации, о моем брате и родителях, а потом спросил, не знаю ли я что-либо о какой-либо контрреволюционной организации.
- Профашистской? - попробовал уточнить я.
- Ну почему же? Можно ведь бороться и против фашистов и против Советской власти. Вы же студент университета и отлично это понимаете.
Мне стало ясно, что задержали меня не случайно и что, вероятнее всего, меня не отпустят, пока не выдавят все, что мне известно. И, тем не менее, я решил сразу не сдаваться, и сказал, что ничего не знаю. Через полчаса передо мной лежал лист бумаги, и я прочел:
«Я, следователь контрразведки СМЕРШ 5-ой Ударной Армии 3-го Украинского фронта гвардии капитан Жегалкин, допросил свидетеля...» И далее были записаны его вопросы и мои ответы. В конце была приписка о том, что я предупрежден, что за дачу ложных показаний я буду осужден на два года лишения свободы. Этот срок мне показался тогда очень большим, но я подписал протокол допроса с этой припиской. Протокол был написан красивым почерком, но изобиловал грубыми орфографическими и стилистическими ошибками. Казалось, следователь нигде не учился и книг не читал. Слово «СМЕРШ» было мне незнакомо, и я спросил, что оно означает.
- Смерть шпионам, - объяснил следователь.
Я сразу почувствовал, что имею дело с серьезной организацией, хотя к шпионам не мог себя причислить. Жегалкин сделал паузу, а затем, взяв новый лист бумаги, потребовал перечислить всех моих знакомых. Скрывать я посчитал неразумным, и назвал всех, кого знал. В основном, это были студенты Университета. Среди них была и Лариса Башкирова, и Игорь Синяков, и Костя Саский и многие другие, не имевшие никакого отношения к подпольной организации.
В эту ночь я спал на диване. Долго не мог уснуть. В соседней комнате с хозяйкой разговаривал Корнеев, мой второй сопровождающий при задержании. Наконец, говор и смех утихли. Хозяйка предложила гостю лечь спать, но тот отказался, сославшись на бессонницу, и попросил дать ему что-нибудь почитать. Я долго думал, как вести себя, но ничего не придумал. Под утро усталость овладела мной и я уснул.
Свободное копирование
