Похороны Кеннеди

В станице я жил как бы вне политики, но, приехав в Москву, я услышал новое для себя слово «война» - этим словом пугал меня мой двоюродной брат Павлик, который некоторое время жил с нами и с бабушкой Александрой Григорьевной в нашей московской квартире. Почему-то он именно в Москве стал с некоторой навязчивостью рассуждать о неизбежности войны (если можно назвать рассуждениями слова семилетнего ребенка); когда мы жили в станице, он этого слова не произносил. В Москве я также услышал слова «Вьетнам» и «Вьетконг» (последнее - в передачах «Голоса Америки», которые слушал мой отец). Наконец, в значительной мере пополнило мое политическое образование методичное рассматривание карты мира: по ней я фактически учился читать, поэтому названия некоторых стран и городов долго произносил неправильно, так, как впервые прочел их в детстве. В ноябре 1963 г., когда убили президента США Джона Кеннеди, мне было 6 лет. Родители отправились со мной к своему другу (однокурснику моей мамы) Александру Борисовичу Галицкому - врачу-хирургу, жившему в доме напротив, смотреть похороны Кеннеди по телевизору (это была прямая трансляция из США, чуть ли не первая за всю историю советского телевещания). Так мировые события каким-то образом вторгаются и в жизнь детей.
Мой интерес к далеким странам был обусловлен не только рассказами отца, но и примерами из жизни. Как раз в то время (1963 или 1964) в СССР приехал на стажировку итальянский психиатр Кармине Файенца. Он часто бывал у нас дома и дарил мне итальянские марки. Его почему-то звали Нуччо. Много лет спустя, когда я гостил у него в Италии, я спросил его об этом уменьшительном имени. Он ответил: Кармине - Карминуччо - Нуччо.