А вот ещё одна чета запомнившаяся своей колоритностью и наверное особенностью жизненных понятий.
Тыловой службой – в том числе квартирно-эксплоатационной частью (КЭЧ) – ведал подполковник Ткаченко Иван Терентьевич. Это в его ведении было обеспечение офицерских семей жильём и хоть какой-то, пусть даже многократно употреблявшейся мебелью. По всем же приметам продуктивность его трудового рвения свидетельствовала о том, что из двух ведущих глаголов: «ведать» и «обеспечивать» он определённо любил первый и явно недолюбливал второй.
Служебных квартир было очень мало, и доставшаяся в них площадь была «более чем минимальной». Но ещё хуже было тем, кто вынужден был жить на съёмной квартире в частном секторе, где, кроме тесноты, есть ещё хозяйский норов прижимистый и взыскательный.
Как-то мне случилось поинтересоваться у знакомой супружеской пары, проживающей на частной квартире, хорошо ли они устроились. «Лучше не спрашивай! – услышала я в ответ, - Мы даже хозяйского кота на «Вы» называем! Туда не сядь! Там не стань! – ребёнку разбежаться негде».
Но если бы вновь прибывшим хотя бы частную квартиру было бы просто снять! Так ведь и этого нет!
И вот при таких трудностях с жильём Иван Терентьевич для себя взял квартиру в самом (по гарнизонным меркам)) элитном ДОСе. Здесь жили семьи высшего комсостава, а это в основном полковники, которым по рангу, наверное полагалась трёхкомнатная квартира. Распределив все трёхкомнатные, Иван Терентьевич при численности его семьи в два человека (он сам и супруга его Ксения Васильевна, взял себе на первом этаже две соседствующих двухкомнатные квартиры, легко объединив их. Так что не только четыре комнаты, но и две кухни – в распоряжении его семьи. Вторая кухня была вместо подсобной комнаты. Её и отапливать не приходилось, даже в лютую зиму.
Бунта по этому поводу не было, но ворчать – ворчали. Не случалось мне слышать похвальные отзывы – ни о его работе, ни о нём самом, а нелестные характеристики слышались часто. Ставились ему в вину и леность, и неповоротливость в работе, и, однако, ловкую изворотливость, хитрость и даже жадность (последнему и я была случайным свидетелем). Иван Терентьевич и у начальства восторгов не вызывал.
И только Ксения Васильевна, супруга, не уступавшая ему ни в дородности, ни в важности (не знаю, доходило ли до неё народное мнение) при каждом удобном случае убеждённо говорила: «Так тут же-ж як? Ото як дэ туго, мого Ваню посылають. Вин там зразу порядок навэдэ!»
Свободное копирование
