Между тем множество живых вопросов пробуждали все более и более мысль в молодом поколении. Мысль, требуя исхода, заставляла молодых людей собираться группами. Группы, по сродству стремлений, распадались на кружки около своих центров. Таким образом, составился кружок, по преимуществу с нравообразовательными целями, к которому принадлежали: Вадим, Александр, Ник, Сатин, Носков, Сазонов, Лахтин (молодой человек из купечества, женатый), Кетчер, Савич и другие. Они встретили в университете уже готовым кружок Сунгуровский, с направлением не столько научным, сколько политическим. Рядом с первым составился кружок около Станкевича, юноши, выразившего собой все, что содержалось идеально-прекрасного в той эпохе. Там изучались философские системы. Кружки эти были юны, страстны и потому исключительны. Они холодно уважали друг друга, но сближаться не могли.
Впоследствии некоторые из личностей этих двух кружков заняли блестящие места в науке и литературе того времени. В их произведениях слышалась свежая освободительная струя, возбуждение к критике, вражда к застою и общественной несправедливости, что делало их прекрасным воспитательным средством для умов, в которых была потребность живого знания {Этот взгляд высказан А. Н. Пыпиным в характеристике литературных мнений об одном из лиц упомянутых кружков, но его можно отнести к нескольким лицам, вышедшим из них. (Прим. Т. П. Пассек.)}.
Направление, начавшее развиваться в тридцатых годах, называли тогда западным; в настоящее время его называют "направлением сороковых годов", так как в сороковых годах оно достигло своей зрелости.
Противоположности воззрения школ славянофильской и западной в 1832 году еще не было. Господствующим чувством было общее враждебное отношение к миру лжи и лицемерия. Хотели порешить с ним, но чем, как? этот вопрос считали второстепенным. Каждый мог ответить на него по своему личному вкусу. Главная задача была составить оппозицию. Но, несмотря на преобразовательные стремления, на Фурье и Сен-Симона, на карцеры и педелей, вместе с учеными и дружескими спорами шли шумные, веселые пиры. Пировали недолго. Вскоре ясная жизнь молодых людей, свыкшихся с идеальным миром своих идей, была неожиданно встревожена.
Уже не раз случалось, что из числа занимавшихся студентов, с свободным образом мыслей, иные внезапно исключались из университета. Об этом несколько времени шли толки втихомолку и замолкали. Вдруг однажды было удалено несколько студентов кружка Супгурова. В числе удаленных находились: Кольрейф, сын немецкого пастора, замечательный музыкант, Антонович, Костенецкий, Оболенский и Сунгуров, молодой семейный помещик.
Я помню, что Вадим, Александр и их товарищи были поражены таким событием, но, несмотря на это, не только что не перестали сходиться, по обыкновению, напротив, теснее сблизились друг с другом, -- пополняли чтением то, что слышалось с кафедр; высказывали свои воззрения на науку и жизнь, результаты, к которым приходили, новые открываемые горизонты, которых считали необходимым достигнуть, и из всего этого выводили нравственные обязанности, исполнение которых должно было, по их мнению, привести общество к жизни действительно человеческой.
Свободное копирование
