Смейство Пассек (1832) - 8

   О том, что мне сколько-нибудь известно о жизни этого дорогого мне семейства в Сибири, я буду говорить в следующих главах моих воспоминаний, а пока возвращаюсь к 1832 году. В начале июня я получила второе письмо от Вадима:

"Харьков, 1832 года, мая...

   Еще не получивши от вас ответа, решаюсь опять писать вам; неужели это покажется вам странным? Das Herz ist voll, der Mund ist über {Сердце полно, уста не могут молчать (нем.).}[1], а здесь нам не с кем поделиться ни мыслию, ни чувством. Каждый шаг надобно размерять, каждое слово взвешивать. Привет, улыбка -- все должно быть рассчитано, все соображено с целью, с обстоятельствами.

   Большая часть людей, с которыми мы должны соприкасаться, лишены образа человеческого. Иногда весь город представляется мне коралловым островом, на котором кой-где мелькают люди. Каждый дом мне кажется клеточкой, из которой животное без разбора хватает все, что проплывает мимо: о такие-то острова разбиваются самые высокие создания мысли, самые жаркие стремления.

   Деньги, чины -- вот магические талисманы расположения, почета, родства. Это я испытываю. Все достоинства измеряются значительностию чинов и количеством душ, которые можно продать и заложить...

   Где же мой мир людей? неужели это мечта? не может быть! Какая судьба, какая власть может остановить то движение, которое дают миру люди, рожденные для деятельного проявления своих идей. Увижу ли я хотя часть его? Я, жаждущий с детства делиться душой с целым миром.

   Быть может, эта жажда душевного раздела родилась во мне вследствие того, что я с колыбели был отлучен от родного крова.

   Я, как безродный, взрос в семье чужой,

   Я сладкого не знал любви привета.

   Я родился в то время, когда беспощадно теснили и терзали родную семью, поэтому был надолго отдален от нее, рос среди чужих, стал рано думать и чувствовать и должен был сосредоточиваться, замыкаться сам в себе. Вадим".

   Под этим письмом приписал Евгений:

   "Строчки, только написанные вашей рукой, уже доставляют нам удовольствие. Ваше дружеское расположение к нашему семейству делает вас навсегда незабвенной мне. Я знаю, вы считаете визиты ни во что, может ли это быть распространено и на переписку? пишите, пожалуйста, хотя к Вадиму, или по крайней мере дозвольте нам писать к вам. Не лишите нас, среди хлопот, отнимающих почти все наше время, удовольствия, утешения, отрады видеть ваши строчки, ваши мысли, вас видеть в них. Евгений".