Дневник полковника Рашевского - 31

25 февраля

Увы, напрасно только выдумали вчера, что Макаров отменил затопление наших судов. Сегодня их изрешетили выстрелами с минных катеров, и один затонул уже к 12 час., а другой в 6 час. вечера еще держался, хотя заметно накренился на один бок и опустился в воду. Возмутительный факт этот для нас, артурцев, просто необъясним. Моряки стараются доказать, что это было необходимо в целях обеспечения входа от скрытого (под берегом) приближения противника, который только на весьма непродолжительный промежуток времени, уже у самого входа, попадал под выстрелы, но отчего же тогда нельзя было просто устроить минное заграждение, управляемое {В тексте управляемого.} с берега, с тем чтобы посредством замыкания его можно было сделать непроходимым в желаемый момент.[1] Недаром один из молодых офицеров, отличившийся между прочим при погашении Андижанской резни,[2] не выдержал и на восторженные обращения генералов Богдановича и Амилохори {В тексте ошибочно Амильхвари.} отправил им от себя телеграммы, вкоих с горечью высказал, что напрасно тревожить память наших героев Нахимова и Суворова, соединяя их память с такими деяниями,-- здесь нет ничего подобного, вместо храбрых и героев -- нерешительность и бездарность. Говорят, что за правдивое слово Котладзе попал под суд, но ему все сочувствуют, и это уже не разговор, а факт. Японцев все нет, прошел слух, что зато на Ялу было серьезное столкновение.