Нередко логика моих родственников меня удивляла. Скажем, после окончания седьмого класса, когда я раздумывал: кончать десятилетку или поступать в среднее медицинское учебное заведение, дядя обнаружил в почтовом ящике приглашение в ремесленное училище и решил, что школа не собирается обучать в старших классах «середнячков» и поэтому отправляет их к станку. Седьмой класс в те времена был выпускной, и, окончив его, человек мог поступить в техникум, где через три-четыре года получал и законченное среднее образование, и специальность техника. И заставить его пойти в рабочие никто не мог. А в ремесленное училище при желании можно было попасть даже после пятого класса. Но только после того, как мои родственники выяснили, что такое же приглашение получил лучший ученик нашего класса, они успокоились.
Или… несколько позже, когда мне было уже 16 лет, я выпросил у родственников разрешение встретить с друзьями наступающий 1950 год в нашей квартире. Все мои товарищи жили в «коммуналках», и только у нас была отдельная трехкомнатная квартира. Я знал, что мои «хозяева» приглашены на встречу Нового года дядиным приятелем. Началось все как нельзя лучше. Тетя даже помогла мне рационально использовать собранные нами деньги на покупку выпивки и закуски. В нашем распоряжении было две комнаты: моя (17,5 кв. м), которую мы решили использовать как салон или «танцплощадку», и так называемая маленькая комната (13 кв.м.) с обеденным столом и кушеткой, достаточно удобная для пиршества. Было нас человек десять. Ребята принесли радиолу, поскольку у меня не было даже патефона. Так что музыкой мы также были обеспечены. Встреча Нового года проходила, на мой взгляд, достаточно благополучно, за исключением поломки моей кровати и одного внезапно сникшего парня (назовем его Р.), не рассчитавшего свои возможности в принятии алкоголя. Часам к четырем уже практически все переместились в мою комнату и занялись танцами. Тогда-то и рухнула моя кровать. Это было старое сооружение, состоящее из деревянных стенок с прибитыми к ним планками, на которые помещался пружинный матрац. И когда на нее сели сразу пять или шесть человек, одна из планок отлетела и матрац провалился. Я разобрал кровать. Стенки вынес в коридор, а матрац просто положил на пол. Пользоваться им можно было и в таком положении. В столовой же остался только бедняга Р. В общем, праздник не вызывал у меня особых волнений. Разве что временами я поглядывал на часы, желая успеть все убрать к приходу моих родственников. Я рассчитывал, что они вернутся не раньше половины седьмого, поскольку движение городского транспорта начиналось в шесть часов. Но они явились часов в пять. Я, естественно, не был готов к столь раннему их появлению. И картина, представшая их взглядам, вероятно, ужаснула их: в коридоре у стены стояли детали сломанной кровати, неподалеку от них, за журнальным столиком, я с кем-то из парней резался в карты, из двери моей комнаты доносилась явно не классическая музыка, громкий смех и говор звонких голосов, в столовой, просматриваемой из коридора, сразу бросался в глаза стол с остатками снеди, пустыми и полупустыми бутылками, а около него на кушетке лежал юноша с закрытыми глазами и бледно-зеленым лицом, вблизи которого стоял таз со свежими рвотными массами. Однако мои интеллигентные родственники, не подав виду, молча, быстро привели себя в порядок и скрылись в своей комнате. Конечно, я тут же «протрубил общий сбор», и мы в авральном темпе произвели уборку (одна из девочек даже постирала залитую вином скатерть). Ребята удалились, прихватив с собой еле державшегося на ногах беднягу Р.
Свободное копирование
