Что касается религии, то на вопрос: «Веришь ли ты в Бога?» — четкого ответа я бы дать, наверно, не смог. Хотя, бродяжничая, я очень скоро понял, что к человеку, который крестится и кланяется иконам и церквям, относятся много лучше, чем к тому, кто спокойно проходит мимо них. Кто-то подарил мне оловянный крестик, и я постоянно носил его на груди. Но некоторые вещи меня удивляли. Так мне казалось, что иконы и крестики, как нечто божественное, не могут оцениваться деньгами и поэтому должны преподноситься, а не продаваться. Скажем, как награда за какие-нибудь хорошие дела. А однажды увиденная библия, из которой я успел прочитать только первую страницу, была воспринята мной как сборник сказок.
Иногда после ужина мы собирались в палате или котельной и пели. В палате, сидя на койках, мы грустно тянули «Позабыт, позаброшен…» или украинские народные песни, а в котельной — тесно прижавшись друг к другу, мы вспоминали любимые песни предвоенных лет: о Щорсе, о Сталине, «Три танкиста», «По долинам и по взгорьям…», «Мальчишку взяли под Иркутском…» и чувствовали себя борцами за свободу.
Вера в освобождение не покидала нас никогда. Думая о ближайшем будущем, мы говорили: «когда придут наши…», рассуждая о войне, утверждали, что «наши-то все равно победят!»
Свободное копирование
