Первый этаж здания в это время занимали немцы. А во дворе стояли повозки с разным фуражом: овсом для лошадей, зернами конопли, сухими овощами. Мы не раз воровали эти продукты, используя их для еды, и нам все как-то сходило с рук. Но вот в одной повозке Генка обнаружил какие-то кирпичики, завернутые в плотную бумагу. «Мыло! — обрадовался он, — ну, теперь живем!» Мыла тогда практически не было. Делали его отдельные кустари-умельцы в виде густого киселя непонятного цвета, и стоило оно очень дорого. Набрав штук 5 кирпичиков за пазуху, Генка лихорадочно соображал, куда их спрятать, и в это время его схватил немец. Допрашивали Генку в сарае. Это оказался динамит, и немцы решили, что Генка связан с партизанами. Его били вожжами, пока он не потерял сознания, и потом уже не спускали глаз ни с него, ни с повозок.
Самым тихим в старшей группе был, пожалуй, Вася Клочков. Каждое утро он доставал откуда-то маленькую иконку, становился на колени в проходе между койками и тихо молился. Даже самые задиристые мальчишки выходили в это время из палаты, чтобы не мешать ему. У него на глазах погибла мать, да и сам он чудом остался жив. На теле у него было больше десятка шрамов. Он был смугл, черноволос, и лицо его можно было бы назвать даже мужественным, если бы оно не освещалось постоянно грустным светом больших темных глаз. Как-то он рассказал нам свою историю. Жили они с матерью в деревне (отец ушел на фронт в самом начале войны), и, когда вошли немцы, к ним поселили трех солдат. Солдаты оказались спокойными, тихими, не напивались, не устраивали дебоши, как бывало у других, и месяца через три ушли со своей частью. Спали они на соломе, постланной в комнате. Теперь, после их ухода, мать собрала солому в охапку, вынесла во двор и бросила ее на землю. В тот же миг раздался взрыв. Вася был недалеко. Его опрокинуло волной, но он, не чувствуя боли, вскочил и бросился к маме. Она лежала на спине с запрокинутой назад головой, широко открытыми глазами и ртом, готовым испустить крик.
«Мама! Мама!» — звал Вася, пытаясь поднять ее и перенести в дом, как вдруг рука его погрузилась во что-то жидкое и теплое. Это был мамин живот, представляющий теперь сплошное месиво из крови, грязи, клочков платья и еще чего-то, о чем страшно было подумать. Вася все понял, вскочил на ноги и, ничего не видя, бросился бежать. Его поймали на улице. На какое-то время он потерял связь с окружающим, а очнулся уже в больнице. Оттуда-то он и попал к нам.
Свободное копирование
