Вернулись в Ташкент - в магазинах пустота, хуже, чем до войны было в Чимкенте (за куском ситца занимались очереди с вечера и ночевали возле магазинов прямо в арыках). В Ташкенте же еще летом было обилие промтоваров, полки ломились от продуктов.
За 2,5 месяца нашего отсутствия всё исчезло, хлеб по карточкам, продуктов в магазинах нет, на базаре всё по бешеным ценам.
В общежитии полно эвакуированных. Большинство с Западной Украины и Одессы. Одеты хорошо, добротно, в драповые пальто, каких у нас отродясь не было. На многих золотые украшения.
Даже огромный подвал общежития заселён, одни сплошные кровати. Условия ужасные. Водопровод и канализация уже не работали.
Нас человек 30 с санфака поселили в отдельное общежитие по адресу угол Зерабулакской и Узбекистанской, дом 9 - это напротив нынешнего театра Навои, который тогда уже строился. Стройка была огорожена деревянным забором. Говорили, что строили его военнопленные японцы (наверное, из Манчжурии). Мы видели, как в щели между досками женщины- узбечки и русские передавали им еду и папиросы. Охрана их прогоняла.
В комнате нас было 8 человек. Посередине - круглая печь (железная голландка) не топилась, только иногда на бумаге или на щепках что-то разогревали и грели руки. Тогда я узнала, как вкусно есть растопленный свиной или бараний жир с хлебом. Носки сушили под матрасами. А носки все время были мокрыми, т.к. ходили в резиновых ботах, зачастую худых.
Но не унывали, периодически даже посещали старый оперный театр, который был недалеко от нас возле Центрального парка и знаменитых Ташкентских курантов.
Благо билеты были дешёвые. Очень запомнилась узбекская певица Халима Насырова из театра имени Навои.
В Ташкент было эвакуировано из Москвы несколько театров, в том числе Большой. Мы слушали оперы в исполнении лучших артистов, смотрели Уланову. Знала все оперы, которые до войны передавали по радио, а теперь смогла их увидеть и услышать.
Как-то сидим на галёрке еще старого здания театра, идёт «Лебединое озеро», хорошо согрелись, вдруг у меня почему-то стала сильно чесаться спина, зуд был нестерпимый и как будто кто-то бегает (извините меня) по спине.
На следующее утро на занятия не пошла, а когда все ушли, решила посмотреть, что с одеждой. О, ужас, в швах платья копошились платяные вши, я никогда их раньше не видела.
Проходя мимо меня, уборщица увидела всё и говорит: «Надо хорошо прогладить все швы, а потом простирать». Я так и сделала, но потом все-таки выбросила нижнее белье.
Недаром, оказывается, в главном общежитии ТашМИ каждые 10 дней студентов строем гоняли в баню, а вещи обрабатывали паром. Но здесь мы были «безнадзорными» и всеобщей «дезинфекции» не было, мылись по необходимости. Баня была рядом и мы, напарившись, постирав там же белье, надевали его на себя и так сушили. От этого потом болели.
Свободное копирование
