А в зимние каникулы мне довелось побывать в самой людской аж самого ЦК КПСС. И всё это благодаря моей бедной маме, работавшей посудомойкой в санатарии ЦК «Пушкино». Оказывается, что, несмотря на самую низшую должность в лучшем из миров, дети таких сотрудников тоже имеют привилегии! Однако в моем случае беда заключилась в том, что я практически ничего из этого двухнедельного Куршавеля не помню: друзей я не завел, от жратвы не охал.
Запомнились всего лишь три момента: на новогодней викторине по сообразительности под руководством неглупого массовика-затейника я занял первое место; девочка-армянка, да еще на год моложе меня, обыграла меня (позор!) вчистую в шашки, и я разбитый вдрызг покинул поле боя; и лыжная прогулка на настоящих (!) лыжах, и не в валенах, а в ботинках (!) в прекрасном еловом лесу. А находился лагерь где-то в районе Звенигорода...
***
А в нашем коммунальном доме произошли изменения. В одной из двух комнат на мансарде появился (не помню, при каких обстоятельствах) новый жилец – пенсионер Авраам, инженер по образованию. Его уже пристукнул Паркинсон (болезнь), и потому его относительно молодая жена гуляла налево и направо. Не считая учителей, Авраам был первый в моей жизни встречный с высшим образованием. И была у него такая интересная вещь, как небольшая техническая библиотека. Наверное, там было много чего почитать, но меня привлек почему-то только академический двухтомник неорганической химии, который мне было разрешено взять домой. Ранее мне доводилось держать в руках только две научно-популярных брошюры (о направленных взрывах и воспитании детей, которые я купил на деньги, вырученные от продажи новогодних елок). А тут в мои руки попал настоящий научный труд!
Меня поразило то, что, читая с самого начала, я понимал в вузовском учебнике абсолютно все! И это было похоже на сказку: я попал в мир, совершенно неведомый ВСЕМ окружающим меня людям! (К сожалению, с самим Авраамом я на научные темы не разговаривал.) И вот, легко глотая научную информацию, я стал выдавать перлы на уроках химии! С троек я вмиг перешел на пятерки. С этого момента химия стала для меня развлекательным предметом, а главное, я получил опыт самостоятельного освоения научного знания.
Однако вот что интересно: никаких подробностей из жизни восьмого класса мне больше вспомнить не удается – какой-то провал в памяти. Знаю только, что я ходил в школьный струнный оркестр, что мы с соседом Аликом Маковкиным читали книги и журналы по охоте и рыбалке и что однажды, после притеснений отчима, я пришел в милицию и попросил направить меня в детский дом. Но под каким-то предлогом мне в моей просьбе было отказано, и я стал настраиваться на то, что из всех жизненных передряг буду выходить самостоятельно.
Стоит отметить, что в то время экзамены в школе сдавались каждый год, начиная с четвертого класса. Однако со следующего, 1957-го года, экзамены остались только после выпускных 7-го и 10-го классов. Экзамены за восьмой класс я сдал хорошо, и передо мной распахнулись двери в лето.
Свободное копирование
