Рвется и там, где тонко, и там, где толсто

И тут мы вплотную подошли к проблеме надежности аппаратуры той эпохи. Конечно, примитивные микросхемы перегорали не столь интенсивно, как вытесненные ими транзисторы. Однако горели и они. Но основным бичом были десятки тысяч проводов, которые имели тенденцию периодически отваливаться в местах пайки. Изрядно «доставали» и разъемы, которые ни с того, ни с сего вдруг переставали «контачить», в связи с чем основным занятием эксплуатационщиков было тупое выдергивание ячеек из раъема, вставление по новой и покачивашие-пошатывание. Каждый день с «Копром» что-нибудь да происходило. Сбоев никто не считал, считали отказы.

Компоненты всегда у нас были не на высоте. Монтажники паяли тоже далеко не всегда нормально. Все это проистекало потому, что русский человек к технологическому занудству относится с большой неприязнью. Ткнул паяльником — и нормально. Больше раз ткнул — больше получил. Ну а уж чтобы спиртом протереть, так это пусть дураки делают. Приведу характерный пример. Колупаясь в цехе с другим своим детищем несколько лет спустя, я понял что надо бы протереть печатный разъем спиртом. И спросил у заводского технолога: «Спирт у вас есть?» «Щас все будет», — ответил он мне с готовностью и куда-то убежал. Минут через пять принес полстакана спирта и бутерброд с сыром. Чтобы спирт на железяку тратить — это у него в голове не укладывалось.

Тут уместно привести и еще один пример. Во время отладки макета управляющего калькулятора, речь о котором пойдет ниже, мы столкнулись с тем, что каждый узел работал отменно. Но когда они все втыкались в материнскую плату, в только что начавшиеся выпускаться в стране разъемы для печатных контактов, ничего не работало. В конце концов нарезали тоненьких коротеньких резиночек и навтыкали их в промежутки между металлическими контактами разъемов, которые должны были пружинить, но, собаки, не пружинили, и стенками разъемов. Так сказать, подпружинили их гадов принудительно. В дальнейшем, конечно, эти разъемы стали делать получше. Но идеала так и не достигли.

Не слишком большая надежность нашей системы могла подтолкнуть главного конструктора к естественной идее о резервировании и дублировании. Однако делать лишнее «железо» ни у кого особой охоты не было. Зачем, когда под рукой достаточно человеческого материала? Поэтому в качестве запасных подстраховочных элементов выступали инженеры. Для всей необъятной страны требовалось лишь четыре «Копра», которые поставили в огромных безэховых камерах размером с лужниковский Дворец спорта в городах Химках, Обнинске и пару штук в Константиновке Донецкой области. И заключили с заказчиками договор об обслуживании. Отвалится проводок или сгорит микросхема, и тут же на поезд дальнего следования садятся четыре инженера (чтобы в купе ездить без посторонних) и дуют на Донбасс. Поскольку технические описания написаны через пень колода, электрические схемы начерчены разработчиками для того, чтобы самим во всей этой мешанине проводов хоть как-то ориентироваться, а постороннему там делать нечего.

Людей в отделе было много всяких и разных на всякие случаи жизни. Но самой уникальной личностью был сорокалетний Сережа, который по парткомовским разнарядкам ездил сеять и убирать урожай в самые разнообразные колхозы московской области. И даже зимой каким-то образом помогал советским крестьянам. Он тоже числился инженером, поскольку имел диплом. В редкие периоды пересменок этот человек приходил, тяжело дышал перегарным духом и, сидя за столом, охватив голову мозолистыми руками, читал книгу «Импульсная техника» в мягкой обложке, 1963-го года выпуска. Как-то раз в его отсутствие я поинтересовался этим кладезем мудрости. Книжка, как только я ее взял в руки, резко, словно пружина, раскрылась, кажется, на 93-й и 94-й страницах, которые были зачитаны до цвета асфальта. Все остальные странички были девственной белизны. И так стало жалко этого человека, привыкшего к чистому воздуху и свекольному самогону, который был вынужден дней тридцать в году высиживать в чуждой ему атмосфере.