Годы жизни в Казахстане преподали мне несколько наглядных уроков в национальном вопросе: однажды «русскоязычная» молодая женщина попросила продавца-казаха отобрать ей для больницы лучшие яблоки, но попросила по-казахски. Просиявший в ответ продавец выбрал для нее самые отборные. Стоявшие же за ней в очереди возмутились: почему вы для нее выбираете лучшее?! Продавец ответил: если бы вы попросили меня на родном моем языке, я бы и вас уважил!
А молодой казахский поэт Бахыт Каирбеков, пишущий по-русски, талантливый, чуткий, интеллигентный, страстно хотел, чтобы мы, русские писатели, жившие в Казахстане, так же впитали казахскую историю и культуру, как они, пишущие по-русски казахи, впитывали российскую. И он, конечно, был тысячу раз прав, а мы, россияне, жившие в Казахстане, в заносчивом ощущении себя «старшим братом» — не понимали и порой не хотели понимать его естественной обиды. Правда, справедливости ради, хочу оговориться — братья-казахи до середины девяностых годов ничего не делали для того, чтобы «русскоязычные» могли научиться казахскому языку. «Русско-казахский словарь», единственный до этого времени, на 15 тысяч слов, тиражом в 4 тыс. экземпляров был издан в 1958 году и тогда же стал раритетом...
Но возвращаюсь к Михаилу Львову, к его строкам — «имена носящих не простые, но простых российских сыновей» (в скобках добавляю — и дочерей тоже!). Не только он, но и множество нерусских россиян всегда ощущали и ощущают себя россиянами, где бы ни пришлось им жить. Вот и Лев Копелев, россиянин, в свое время лишенный советского гражданства и вынужденный жить в Германии, в книге, написанной совместно с женой Раисой Орловой, «Мы жили в Москве», на вопрос интервьюера Клауса Беднари: «К какой нации вы себя причисляете?» отвечает: «Если бы мои деды, родители были немцами, французами, англичанами или китайцами, я бы вам просто ответил: «Я — русский». Но сейчас я вынужден отвечать с оговоркой: «Я — русский еврейского происхождения». Я никогда не исповедовал еврейской религии, не знал еврейского языка, не осознавал и не чувствовал себя евреем. Но великий польский поэт Юлиан Тувим, который был поляком еврейского происхождения, очень хорошо сказал: «Есть родство по крови, но не той крови, которая течет в жилах, а той, которая вытекает из жил многих жертв». Мои дедушки, бабушки, тетки были убиты за то, что были евреями. А сейчас у нас в стране такой махровый антисемитизм, какого, пожалуй, никогда не было».
Это было сказано около десяти лет назад. У меня нет оснований подтверждать это высказывание сегодня, просто потому, что, сидя дома на пенсии, я не сталкиваюсь ни с чем подобным, на соседей и друзей мне просто повезло в новом для меня городе Томске. Мне даже показалось, что в Томске, где назвали именем Марка Райзмана улицу и посмертно дали ему звание почетного гражданина, почти нет, а может, и вообще нет антисемитизма, во всяком случае, достаточно заметного. Уже по одному этому я рада ощущать себя томичкой...
К словам же Юлиана Тувима мне добавить нечего, кроме одного: кровь людей разного цвета кожи — белых, черных, желтых, краснокожих — вытекающая из их жил, когда они жертвы, — одного цвета...
Я думаю, что так называемый «национальный вопрос» имеет прямое и губительное отношение ко всему, что происходило и происходит в нашей стране с октября 1917 года. И речь веду вовсе не только об евреях, но обо всех «инородцах», обо всех, кто иначе выглядит и исповедует иную религию, думает и говорит на ином языке. Древний как мир принцип вождей, царей и иных руководителей стран и государств — «разделяй и властвуй» — осуществлялся в России всегда. Рудименты его встречаются и сегодня в программах всех фашиствующих партий и объединений. Но ведь что любопытно — Германия принесла покаяние за содеянное, за черную дюжину своих фашистских лет. А коммунистическое большинство нашей Государственной думы даже не почтило вставанием память жертв сталинщины, память незаконно репрессированных и погибших в ГУЛАГе. И все это происходило в сороковую годовщину XX съезда, открыто заявившего о злодейских репрессиях. Кроме талантливого и горького фильма Тенгиза Абуляд.чр «Покаяние», никакого иного покаяния и страна наша, и весь мир так ни от кого и не услышали...
Свободное копирование
