Разные кураторы

В любой отрасли народного хозяйства в вышестоящих органах есть кураторы, которые должны своих подопечных хорошо знать, получать в первую очередь от них информацию о делах и по возможности помогать советами и делом. За бытность в номенклатуре Обкома и райкомов, а также Совета Министров республики и райисполкомов надо мною, занимающим номенклатурную должность, были разные кураторы, которые много помогали, советовали и не раз журили.
Будучи начальником ОРСа Кажимского леспромхоза, ОРСами и торговлей вообще курировал сам председатель Койгородского района Карманов Влас Павлович. Мужик он простой, был конюхом, лесорубом, председателем Сысольского райсовета, а позже стал председателем Койгородского райсовета. Ездил на учёбу в партшколу в Сыктывкар, но не выдержал и уехал обратно к себе. Рассказывали, что однажды спросил: «Сколько падежей в русском языке и в коми языке?» Он ответил: «В России не знаю, а у нас есть падеж крупного рогатого скота, лошадей, овец, свиней». Этот ответ, похожий на анекдот, долго витал по республике, когда говорили об уровне и грамотности руководящих кадров в районах.
Помню я, однажды звонит в ОРС и говорит: «Товарищ Пыстин, я собираюсь приехать к вам, посмотреть, как вы снабжаете рабочих леса и предупредите Модянова - директора леспромхоза, проедем по лесопунктам вместе, посмотрим». Утром он подъехал на газушке легковой к ОРСу, с трудом зашёл в кабинет (такая комнатушка была маленькая и двери узкие двухстворчатые). Я позвонил Модянову. Он прибежал, и мы поехали в Ныдыб лесопункт, где было 2 магазинчика, столовая и котлопункт. К обеду подъехали в Надыб и решили пообедать. Туг начальник лесопункта товарищ Турубанов В., оказывается, уже сварил глухаря в большом чугуне, выставил на стол груздей соленых, картошку в мундире и ещё кое-что и мы в столовую не пошли. Выпили бутылочку спирту, не хватило. Послали шофёра в магазин. Он принёс ещё. Мы уже изрядно выпившие да при такой закуске чувствовали себя боевито и решили поехать посмотреть, как кормят рабочих в лесоучастке Сысола (километров 6 от Ныдыба).
Машиной дороги нет. Решили ехать на санях. Запрягли в двое розвальней двух хороших лошадей и поехали. Прибыли уже к вечеру. Влас Павлович спросил, есть ли что поесть, но повариха сказала, что обед был хороший. На первое - борщ, на второе - котлеты с картошкой и компот, но сейчас уже вся посуда вымыта и ничего уже нет, если быстро что-то - не поджарить. Влас Павлович распорядился сам, и повариха быстро поджарила картошку со свиным мясом. Когда она подала на стол, Влас и говорит: «А выпить ничего нет? Повариха ответила, что тут нельзя держать спиртное. Но «адъютант» - шофёр Карманова тут же вытаскивает из кармана бутылочку спирту. Влас Павлович похлопал его по спине, похвалил от души и «раздавили» эту бутылочку с жареной картошкой. А ни рабочих, ни обед в котлопункте не видели и поехали в Ныдыб, где после обильного ужина опять со спиртом и глухариным мясом у начальника лесопункта остались ночевать.
Ночью завыла пурга, все дороги замело. После завтрака, не менее сытного обеда и ужина мы все на лошадях возвратились в Кажим, поручив начальнику лесопункта вытащить «Газушку» на лошадях днём. Побыв, в леспромхозе Влас Павлович уехал в Койгородок на другой машине, а мы разошлись по квартирам.
Назавтра ревизор ОРСа Рычков зашёл в мой кабинет и спрашивает: «Вы вчера взяли выручку с Ныдыбского магазина 500 рублей и почему-то не сдали в кассу?» Я, конечно, опешил, но понял: оказывается, прошлые сутки пили и гуляли за мой счёт. «Адъютант» Карманова брал 5 бутылок спирта, консервы и конфеты какие-то от моего имени и за мой счёт. Вот так наш куратор оказал помощь ОРСу и мне. Мы не видели продавцов, работников столовой и наших товаров там, не переговорили с ними и рабочими лесопункта, но зато более ползарплаты я выложил.
Когда я рассказал Модянову, он ехидно скривил морду и, глядя в разные стороны сказал: «А что ты хотел? Разве конюх леспромхоза может в чём-то помочь нам?» А я вспомнил покойного отца, как ему эти Власы Павловичи да Паневы в Сысоле помогали, председателям колхозов района, когда последние семена вывозили под флагом «всё для фронта!», и героический труд в тылу. А в результате колхозники и колхозницы умирали пачками с голоду или за горсть зерна надевали белый мешок и шли в лагеря, как «воры и расхитители».
Будучи начальником ОРСа Усть-Немского леспромхоза весной 1951 года звонит второй секретарь Райкома партии И.В.Козлов, инвалид войны, недавно выдвинутый с какого-то района в Помоздинскии Райком. Горячий, шумный фронтовик: «Товарищ Пыстин. У Вас есть зерно: ячмень и овёс. Прошу срочно отпустить Усть-Немскому колхозу, а то нечего сеять, нет семян!» Я ему начал толковать, что это фураж для лошадей леспромхоза. Всхожесть проверяли и забраковали. При всхожести 16-18 % - это удобрять землю и подкормить ворон и сорок (Зерно для посева должно иметь всхожесть 80-90 % (прим. авт)). Он же рассердился после этих слов и заорал так, будто сидел рядом: «Ты с кем говоришь? Я тебе приказываю! Если завтра не отпустишь, то к 19 часам явись на бюро!» Разговор не приятный, но я ответил: «Если так, то примите решение бюро, а я сообщу об этом в Обком партии». А он в ответ: «Будет решение бюро об исключении и передаче под суд!» На этом разговор кончился.
Утром пошёл в леспромхоз, чтоб доложить о разговоре с Козловым. У директора оказались замполит, и председатель Райисполкома Ситкарёв М.П. Я рассказал суть и угрозы секретаря Республики Коми. Тут Ситкарёв сообщает, что семена ваши негодные, обещали завести машинами с Сыктывкара с заготзерно, а бюро не будет. Потом узнал, что Козлов пьянствовал в Усть-Неме и звонил от любовницы, от жены бывшего директора МТС, который куда-то уехал, а Козлов пил там.