В 1942 году пасеку в числе 70 ульев перенесли на новое место в 1,5 км на пустошь. На ночной караул назначили старую женщину Матрену. Она жила отдельно от сына, снохи и внучки. Сын ее Александр, здоровенный детина, слыл за лодыря и был в совхозе на счету как лодырь. Он обворовывал матерь, отнимая у нее последний кусок. Старуха была добросовестная, своевременно приходила и уходила с караула, и мы были спокойны за пасеку. Сын ее Александр таил злобу на всю семью за упреки, что не хочет работать.
Случилось это в день женского праздника 8 марта, в 4 часа дня дом нашего караульщика — Матрены — загорелся. Я прибежал, когда крыша дома была объята пламенем. Ворота заперты на замок. Прибежали на пожар по-праздничному одетые, никто даже ведра не принес. Были и пожарники, но подступиться к горящему большому зданию невозможно, пожарную машину подвести не на чем и не на ком, по случаю болезни лошадей наложен строгий карантин. Когда уже стала проваливаться крыша, увидели, что в огне стоит человек и закричали: «Вон, Олька-то, вон, Олька-то!» Наверное, в петле. Так и не узнали, куда делись хозяева, живые или сгорели. На следующий день приехала милиция, разобрали головни и кирпичи и нашли 3 безголовых трупа, скелет козы, под кирпичами даже валенки не сгорели совсем. А где же четвертый труп? На следствии выяснилось, что Александр отрубил всем головы, трупы положил в подполье под печь, рассчитывая, что обрушившаяся печь засыплет трупы, а сам повесился, а где же головы — не выяснено до сего дня.
Свободное копирование
