Дневник Оли - 89

6    декабря

Вчера целый день провела вне дома – было воскресенье. Я решила сходитьс Надеждой Ивановной сперва в гости, а потом пройти поиграть на пианино. У Анны Михайловны Пичугиной (очень милая и симпатичная женщина) мы застали еще двух учительниц из 1-ой ступени. Разговор коснулся семейной жизни и любви. Валентина Петровна говорила, что детей она бы не желала иметь, что они приносят очень много хлопот. Мой взгляд, какая же семейная жизнь может быть без детей, притом же я думаю, что любовь никогда не бывает вечна, и в конце концов дети являются скреплением брака. Потом разговор коснулся любви и ревности. Говорили, что ревность является мучительной болезнью для некоторых, именно утверждали, что это есть болезненное состояние. Над[ежда] Иван[овна] заявила что она очень ревнива. Надеж[да] Никол[аевна] и Анна Михай[ловна] стояли против, что ревновать не стоит того, что человек разлюбит, то «сил мил не будешь», но, по-моему, ревность всегда существует во всякой женщине, а если и говорят, что «сил мил не будешь», то это до поры до времени, пока что их это не коснулось, но это моя только мысль, так как на деле я еще ничего не испытала. Таким образом поговорили мы часа 3, а затем пошла я в школу, я совершенно забыла, что должно быть родительское собрание, и так меня постигла неудача, не могла поиграть. Пошла к Валентине Петровне, и Над[ежда] Ив[ановна] потом пришла к ним, там чай пили и разговаривали. Странное дело: я никогда как-то не могу вмешаться в чужой разговор или не хочу, не разберу. Я заметила, что с человеком глаз на глаз я могу разговаривать, но, если присутствует или является кто-нибудь третий, разговор кончается и не вяжется. Я объясняю это не привычкой к обществу, я об этом очень сожалею, иногда хочется поболтать и не знаешь о чем, не находишь темы. Проводив Над[ежду] Ив[ановну] и Анну Мих[айловну], я с Валей отправилась в школу, где меня оставляли ночевать, но было еще слишком рано, и решили мы отправиться в клуб красинской[1] молодежи. Проходя мимо II-й ступени, увидали мы, что и там идет пляс, но зайти решили уже потом. Дошли мы, наконец, до клуба: там в довольно просторной избе при капчушке [вероятно, синоним «при коптилке. – В.С.] собралась молодежь, меня поразила их игра: девицы вяло визжат песню, два кавалера ходят посредине, песня кончается, кавалеры выбирают двух барышень, целуются с ними, и эти барышни начинают ходить и с припевом «барышня, прибодрись, низко всем поклонись, ножкой, ручкой протанцуй, кавалера поцелуй», следует опять целование. Пошла гармошка, девки жмутся в угол, никто не решается зараз раздеться для танцев, мало-помалу начинают раздеваться, нос большим трудом и как будто с неохотой, начинаются танцы, некоторые девки так даже и танцуют в тулупах, а в избе ужасная духота. Вообще всюду в русском человеке замечается ужасная вялость и какая-то сдержанность в смысле веселья, или это какой-то страх, как это я пойду танцевать, когда на меня все смотрят. Положим, я по себе тоже заметила, что как-то страшно бывает выступить, ну, уже если я разойдусь, то все позабываю. На обратном пути не пришлось зайти в школу, там уже все кон-чилось. Вечером разговор зашел у нас с Валей о Достоевском и его произведениях. Я произведения его все перечитала, а теперь займусь критикой. Утро я пробылау Вал[ентины] Петр[овны], она занималась с учениками, а я сидела у ней в комнатеи думала о жизни интеллигенции в деревне. Деревенская жизнь кладет свой отпечаток на людей, появляется какая-то и умственная вялость и вялость в действиях.