В Гельсингфорс прибыли ранним утром 9 июня и прямо с поезда направились пешком в Мариинский дворец, где помещался тогда Гельсингфорский Совет. Я был в столице Финляндии впервые, и она произвела на меня впечатление вполне европейского города.
Часовой у ворот Мариинского дворца ни за что не хотел нас пропускать внутрь без специальных билетов, но магическое слово "делегация" в конце концов подействовало. Нас тотчас же принял в своем кабинете товарищ председателя Гельсингфорского Совета матрос А. Ф. Сакман, впоследствии примкнувший к коммунистам, но тогда еще не состоявший в наших рядах.
В одном из залов Мариинского дворца я встретился с Л. Н. Старком. Он заинтересовался эпизодом с разоблачением Федорова и попросил меня немедленно написать об этом заметку для очередного номера "Волны". На следующий день она была напечатана.
Из дворца мы прошли в самый конец Мариинской улицы, где тогда находился Гельсингфорский партийный комитет. В первой довольно большой комнате, служившей одновременно столовой и спальней, застали беспорядок. На обеденном столе посреди комнаты валялись неубранные остатки вчерашнего ужина. Ввиду раннего времени некоторые товарищи лежали еще в постелях. Я поздоровался с М. Рошалем и тут же познакомился с Волынским, тоже работавшим тогда в "Волне".
В соседней комнате, меньших размеров, за рабочим столом сидел и что-то писал В. А. Антонов-Овсеенко. Являясь одним из руководителей "Волны", он в отличие от Старка был не только партийным литератором, но и очень активным оратором, часто выступал на митингах.
Вскоре мы все дружной компанией уселись пить чай. Оживленно текла беседа. В продолжение какого-нибудь часа успели ознакомить товарищей с положением дел в Кронштадте и в общих чертах ознакомились сами с политической ситуацией, сложившейся в Гельсингфорсе. В общем, здесь везде царило эсеровское засилье. Оно давало себя чувствовать и на кораблях.
Только "Республика" и "Петропавловск" имели репутацию цитаделей большевизма. При этом на "Республике" большевизм господствовал безраздельно, вплоть до того, что весь судовой комитет был под влиянием наших партийных товарищей. На "Петропавловске" же еще заметно пробивалась и анархическая струя.
Наиболее отсталой считалась минная дивизия, где политическая работа велась крайне слабо, а немногочисленный личный состав находился под сугубым, можно сказать, исключительным влиянием офицерства. Эти эсеровски настроенные корабли имели своими представителями в Гельсингфорском Совете преимущественно эсеров мартовского призыва. Правые эсеры составляли тогда большинство как в Совете, так и в его исполнительном органе. Но председательство в исполкоме по-прежнему сохранял избранный на эту должность еще в первые дни Февральской революции С. А. Гарин (Гарфильд), работавший под нашим партийным флагом. Он был литератор по профессии, автор нашумевшей в свое время пьесы "Моряки", а по служебному положению -- мобилизованный во время войны из запаса прапорщик.
Свободное копирование
